История философии. Средние века

Некоторые из писателей рассматривают мысль Экхарта как предвосхитившую немецкое учение о трансцендентальном. Присущее ему отождествление божественной сущности с intelligere (способностью к постижению) при желании можно рассматривать как предвестие послекантовской первичной реальности или Абсолюта. В этом отношении на аристотелевское понимание Бога можно смотреть как на мысль, которая осознает сама себя. Если всю европейскую мысль рассматривать как ведущую к абсолютному идеализму, мы не окажемся в состоянии идти вслед за Гегелем, так же представляется соответствующим историческому контексту смотреть на Экхарта как на человека, более всего захваченного углубленным постижением религиозного духа и задачей непосредственного слияния с Богом. Именно вследствие этой его захваченности его мысль оказала воздействие на средневековые религиозные течения, которые в своей враждебности официальной церкви оставили далеко позади себя сугубо интимное отношение Экхарта. Что же касается попыток некоторых нацистских писателей присвоить выдающийся вклад доминиканского монаха, то последнее, скорее всего, просто нелепость. Использование национального языка и призывы к внутренней углубленности никак не могут повлечь за собой расовые теории и теории наследственности.

3

Среди братьев доминиканцев Экхарт имел сторонника, разделявшего его ортодоксальные взгляды. Этим сторонником был писатель-мистик, именовавшийся блаженный Генрих Сузо (около 1295–1366), родившийся в Констасе. Подобно Экхарту, Сузо был проповедником; но был гораздо менее склонным к умозрительным рассуждениям. Вне всякого сомнения, в его сочинениях можно обнаружить идею мистического слияния с Богом, происходящего в объединяющем центре души, который являет собой образ Божий. У него также можно найти идею актуализации образа Божия в душе, данной посредством слияния познания и любви, что, по существу, является «рождением или воплощением Бога» или «воплощением Христа». Мистическое учение в духе неоплатонизма у Сузо выражено еще меньше, чем у Экхарта, оно в большей мере соответствует эмоциональной и христоцентрической духовности таких писателей, как святой Бернар. Так, существо состояния погружения в Бога хорошо известно Сузо, но его мысль явно не пантеистична. Канонизировали его только в 1831 году.

Другим мистически настроенным членом ордена доминиканцев был знаменитый проповедник Иоганн Таулер (ок. 1300–1361). В человеке Таулер различал три состояния: чувствующее, мыслящее и связанное высшей частью своей души с духом (das Gemut). С целью достижения третьего состояния необходимо стремиться к достижению высоты и глубины духовных сил и способностей, уходящих корнями в душу. Да, душа сотворена, но она обладает врожденной постоянной устремленностью к Богу. Иногда кажется, что Таулер использует слово Gemut в качестве синонима Grund, основы души. Однако, скорее всего, эти два понятия, хоть и тесно взаимосвязанные, следует все-таки различать. Основа души – то место, где вечно пребывает Бог, тогда как Gemut есть активная сила, исходящая из основы, проникающая в разум и волю, приводящая силы души к себе и уже оттуда отступающая к основе или месту пребывания Бога.

Условием слияния с Богом служит богоподобие души, несомый ею Его образ. И поскольку Таулер особо выделяет восприятие Бога душой, а также ее стремление к совершению угодных Богу деяний, может показаться, что для него актуализация состояния богоподобия души состоит в подчинении воли и всего поведения скорее Богу, а вовсе не в стремлении к мистическому погружению в божественное бытие.

Тем не менее, вполне понятно, что слияние божественного и человеческого духа на самом деле рассматривается Таулером таким образом, что человек при этом теряет сознание своей собственной индивидуальности. Вместе с тем не совсем понятно, говорит ли он просто о психологическом состоянии, в котором отсутствует осознание своей собственной индивидуальности или же об онтологическом поглощении. Первое из этих двух положений представляется само собой разумеющимся, но с этим не согласны почти все авторы. Общепринятый взгляд состоит в том, что Таулер настаивает на необходимости благодати в акте слияния с Богом, в мистическом озарении Бог подчиняет человеческую волю своей собственной и пронизывает человеческую душу без какого бы то ни было онтологического отождествления конечного с бесконечным. Впрочем, у мистических писателей можно легко обнаружить выражения, которые сами приводят к истолкованию в духе монизма, если это именно то, что мы желали бы найти.

4