История философии. Средние века

Всякая материальная субстанция с метафизической точки зрения состоит из действия и возможности данного действия, его потенции. Это нечто являет собой некую определенность; что может изменяться либо материально, либо случайно. И поскольку сама перемена, при становлении «движения», требует причины, то можно спорить с Аристотелем о существовании вначале всего неподвижного перводвигателя или первопричины. Аверроэс не принимает точку зрения, предлагаемую аль-Фараби и Авиценной, по которой бытие является «случайностью» тварных субстанций. Однако он готов признать доказательство Авиценны от вероятного бытия к необходимому, при условии, что будут сделаны некоторые уточнения, отсутствие которых, по его мнению, превращает данное доказательство в недействительное.

Однако Аверроэс далек от того, чтобы быть простым последователем Аристотеля. Он не довольствуется высшим неподвижным перводвигателем, который действует на мир посредством толчка. Для него как мусульманина Бог – это творец, «вытолкнувший вселенную из небытия в бытие и хранящий ее». Следуя за Аристотелем, Аверроэс постулирует наличие умопостигаемых сфер, предоставляя астрономам, если это в их силах, определить количество сфер, а значит, и разумных потенций. Однако он вовсе не был готов согласиться с теорией эманации Авиценны, согласно которой Бог способен непосредственно произвести только единственную разумную потенцию. В основании, по его мнению, ошибочного воззрения Авиценны лежало признание им положения, согласно которому, «из одного происходит только одно». Однако делая допущение такого рода, он тем самым оставлял необъясненным появление разнообразия в мире. Из того, что мы знаем, можно сделать вывод, что Бог способен сотворить непосредственно все виды разумных потенций. Однако нет оснований утверждать, что Бог не в состоянии сотворить множественности, во всяком случае в том смысле, который подразумевал Авиценна. Можно сказать, что единственность Творца отражается на общности вселенной, в наличии тесных взаимосвязей между вещами. И после сотворения Бог проявляется своими действиями во всех вещах, храня их и действуя через них. Аверроэсу также чужд окказионализм Альгазеля. Причинные связи между предметами лежат в основе эмпирической реальности. Но Аверроэс объединяет в одно целое эмпирические причинные связи с учением о всеобщей божественной причинности. В самом деле, вместе с исламскими мистиками суфиями можно сказать, что «нет действительности иначе как в Нем» и что все вещи имеют в своем основании Бога, хотя из этого не следует делать вывод, что можно молиться всему вместе и каждому в отдельности.

В соответствии с Аверроэсом, Бог, зная все о вещах, творит их[149]. Конечно, было бы нелепицей вообразить себе, что божественное знание существует на манер человеческого, ибо человеческое знание о предметах уже предполагает их существование. Однако Бог, познавая себя, знает все о том, что может существовать; и данное знание продуктивно, а не репрезентативно. Другими словами, аристотелевский сам себя мыслящий ум у Аверроэса становится созидающей мыслью или мыслью, тождественной воле.

Можно сказать, что значимость связи Бога и мира у Аверроэса не столь велика, как у платоников, однако гораздо шире, чем в традиционном исламе и у Авиценны. Тем не менее отсюда не следует, что Аверроэс был готов допустить, что мир имеет начало во времени. Либо он не допускал этого, либо во всяком случае не был готов совершить это не совместимое ни с чем действие. Ибо если мир сотворен вечной и неизменной мыслью, то он должен твориться вечно. Аверроэс много пишет об этом. Это – бессмыслица, утверждает он, говорить, что до сотворения мира не было ничего, кроме Бога. Ведь слово «до» невозможно употребить в этом контексте. Если популярное богословие представляет творение как событие во времени, то, вне всякого сомнения, потому, что это лучший способ передачи истины, демонстрирующей зависимость мироздания от Бога для тех, кто может рассуждать только в образной или художественной манере.