История философии: Запад-Россия-Восток. Книга 4: философия XX в.

Это верно. И однако в философии Марселя основной проблемой, как и в онтологии в целом, становится тема бытия, а центральной антиномией — антитеза “бытия” и “обладания”. “Бытие” — главная характеристика присутствия человека в мире, зависящего в конечном счете от Бога и Его промысла, от обеспечиваемого Богом единства тела и духа индивидов. “Обладание” — категория, с помощью которой католический философ пытается зафиксировать черты “неподлинности”, обусловленные неумеренными желаниями (они предшествуют стадии обладания), гипертрофированной “волей к власти” и т. д.³

Итак, Габриель Марсель одним из первых осуществил новый, и именно “экзистенциальный поворот” в философской антропологии католицизма, и притом уже в сочинении 1914 г. “Экзистенция и объективность”. О первопричинах, побудивших философа к переосмыслению проблемы человека, связанному с трагическими переживаниями предвоенного и военного времени, сам он впоследствии писал, что никто не подозревал, какой хрупкой и ненадежной была цивилизация; толща веков цивилизации, как казалось, сообщала ей такую прочность, что было бы безрассудно ставить ее под сомнение. Но пришлось во весь голос заговорить о кризисе цивилизации.

Крупнейшим религиозным мыслителям нашего столетия, и среди них Габриелю Марселю, принадлежит несомненная заслуга: они были яркими критиками той формы, которую человеческая цивилизация приняла в XX в. Они с тревогой загодя указывали человечеству на возможные опасные последствия бездумного научно-технического роста, которые, к сожалению, оказались реальностью. В наше время тезисы критической “философии кризиса” стали столь известными и столь распространенными, что о “первоисточниках” ее перестали вспоминать. Между тем у истоков — вместе со светскими философскими учениями — стоит и концепция Марселя. В первые десятилетия XX в. экзистенциально-антропологический подход Марселя был большим новшеством и для религиозной философии. Обратим внимание и на то, что поворот Марселя к экзистенциальным проблемам произошел раньше, нежели возник и оформился собственно экзистенциализм как направление в западной философской мысли.

“Мир объективности” — представленный прежде всего наукой и “ускоряющимся, гиперболическим развитием техники”, пагубной “механизацией мысли” (“Метафизический дневник”), а также хозяйством, политикой и их институтами — согласно Марселю, оказался сосредоточием хищнических, господских устремлений и действий человека, утрачивающего свою сущность перед лицом бюрократических инстанций и всей “искусственной среды” социального бытия. Главная причина такой ситуации, по Марселю: люди роковым образом превращают общество в некое лицо, в какого-то помимо них самих действующего субъекта. Но на деле “... на какие бы технические усовершенствования ни оказалось способным общество, оно всегда будет лишь квазиличностью, псевдосубъектом”⁴. Потому-то и требуется, настаивал Марсель, и в центр жизнедеятельности общества, и в центр философии поставить именно человека, единственно способного быть действительным субъектом действия и познания.

“Конкретная философия” — так назвал свою философскую доктрину Г. Марсель — полностью сосредоточена вокруг проблематики “экзистенциального мира” человека. Прославление человека и осмысление его бытия рассматриваются как задача, разрешить которую под силу только религиозной экзистенциальной философии. Мир “разбит” (“Разбитый мир” — название одного из драматических произведений Марселя); в нем превалирует не бытие, а обладание. Ранее упомянутое “Бытие и обладание” — выдающееся философское сочинение Г. Марселя. Из “сферы обладания”, — где мы охвачены “потоком опасностей, тревог и разных техник”, — человек должен прорваться к “самому бытию”.