История Финляндии. Время Елизаветы Петровны

Предложенный к её подписанию проект прошения, с которым царевна должна была обратиться к шведскому королю, гласил: «Я поручаю и разрешаю г. Нолькену ходатайствовать от моего имени перед Его Величеством королем и королевством шведским об оказании мне помощи и необходимого содействия для поддержания моих неотъемлемых прав на всероссийский престол... Я одобряю и одобрю все меры, какие E. В. король и королевство шведское сочтут уместным принять для этой цели и обещаю... не только вознаградить короля и королевство шведское за все издержки этого предприятия, но и предоставить им самые существенные доказательства моей признательности».

Елизавете Петровне приходилось быть особенно осторожной, так как она понимала, что сделается ненавистной своему народу, если окажется, что она призвала шведов в Россию. Жертвовать достоянием Петра она также не могла. Поэтому на домогательство о выдаче письменного прошения она ответила, что достаточно её словесной просьбы.

Тогда же придуман был следующий план. По совету кардинала Флери, предложили Елизавете Петровне посетить свое имение в Карелии. При этом, кажется, имели в виду или вообще легкий переезд её в Швецию в случае надобности, или — что вернее — предполагали послать шведских драгун и, захватив княжну, отвезти ее в свой лагерь, а затем она должна была войти в Петербург во главе шведской армии.

Проект успеха не имел. Было время, когда Гр. К. Гюлленборг желал видеть Елизавету Петровну в Швеции, но Нолькен признавал достаточным её поездку в Карелию, вероятно, вследствие опасения, высказанного Шетарди, что пребывание Елизаветы в Швеции вызовет большие расходы. Маркиз не без основания указывал на затруднительность положения Швеции, если русская революция не удастся. В виду этих соображений и нецелесообразности риска для королевства, Швеция отказалась от плана. Но прежде всего сама Елизавета Петровна решительно высказалась против подобных крайних мер; она вполне основательно не хотела ими лишать своей партии бодрости духа, понимая, насколько её присутствие необходимо в Петербурге.

Де-ла-Шетарди, приступив к исполнению своей миссии, искал популярности в России, благодарности будущей царицы, желал играть роль в грандиозном плане переворота, мечтал уничтожить .господство немцев и т. п. В то же время он ожидал и надеялся, что Балтийское море вновь будет в руках шведов, русская столица — в Москве, а Россия перестанет быть опасной и Франции, и Швеции. Де-ла-Шетарди проникся данным ему поручением и старательно трудился для славы и выгод шведского государства.

Франция усердно выдвигала Швецию, но последняя оказалась уже неспособной к выполнению первенствующей роли на севере.

Миссия, возложенная на Шетарди, причинила ему не мало забот. Отчеты о его действиях составили многотомную переписку. Елизавета Петровна то колебалась, то неожиданно проявляла значительное упорство и недюжинную предусмотрительность. «Надо иметь мало ума, — сказала однажды Елизавета посланнику Нолькену, — чтобы высказаться так искренно». Все это смутило министра Франции — Амело — и в феврале 1741 г.он не скрыл своих опасений от Шетарди. «Не уловка ли это и не заговор ли правительства, которое пользуется принцессой Елизаветой затем, чтобы лучше заманить шведов и нас самих в ловушку, доставив России основательный предлог для вступления в самую жестокую войну со Швецией?».

Нолькен стал добиваться за свои услуги письменного соглашения Елизаветы на отказ от всех завоеваний Петра в пользу Швеции. Елизавета, вообще не любя письменности, упорно отказывалась от всяких обещаний. Говорили даже, что она сказала: «лучше я не буду никогда царствовать, чем куплю корону такой ценой». Нолькен прибег к помощи французского дипломата. Правительство Франции ободряло Шетарди. Если вы убедите Елизавету принести эту жертву, вы окажете большую услугу королю Франции, в интересы которого входит включение России в прежние пределы. Елизавета не уступала и временно даже прервала сношения с французским послом.

Тем временем Анна Леопольдовна и её муж узнали о замысле Елизаветы. Проговорился ветреный и хвастливый Лесток. Елизавета притихла и замкнулась. К счастью для неё, правительница отвечала на все добродушным смехом, усматривая в доносах лишь пустые сплетни, и даже велела спросить Левенвольда, не сошел ли он с ума? На предупреждения Остермана доследовал тот же ответ и затем она принялась показывать ему платьица малолетнего императора.

В конце июня (1741 г.) Нолькена отозвали в Швецию, которая готовилась к войне с Россией. Нолькен стал уверять, что наступательное движение шведских войск находится в зависимости от её решения. В то же время он продолжал настаивать на выдаче ему письменного удостоверения уступить Швеции прежние её провинции.