История Финляндии. Время императора Александра I

Ища выхода из затруднительного положения, стокгольмская дипломатия обратила свои взоры на Францию. «Императору довольно дела и без вас», сказал Дюрок шведскому уполномоченному, тщетно добивавшемуся приема у Наполеона. Наконец давно желанная аудиенция состоялась. «Чего вы от меня хотите? — сказал Император шведскому представителю. — Ваша революция слишком опоздала: я уже променял Швецию на Испанию». Тем не менее, в дальнейших объяснениях Наполеон похвалил Швецию и дал понять, что было бы полезно, если бы со временем шведы могли быть привлечены к участию в будущей борьбе с Россией. Поэтому он был бы готов сделать для них что можно; «но — заключил он — время теперь критическое; я нуждаюсь в дружбе Александра; я просил его помочь мне выгнать врагов из Польши и не могу и не хочу дать ему даже малейшего повода к неудовольствию. Обладание Финляндией составляет для него жизненный вопрос». По просьбе принца Карла, доверенный Швеции остался во Франции, чтобы при случае напоминать великому полководцу о делах своей родины. Пользуясь подходящими моментами, он «старался возбудить в Наполеоне зависть к России, описывая возможно яркими красками то, что последняя приобретала вместе с Финляндией. Миллионное население доставит русской армии лучших офицеров и солдат; отличные порты и множество прекрасных матросов положат основание её морской силе; но, в особенности, она приобретает полную обеспеченность своего фланга, который в предшествовавшие войны всегда был самым чувствительным местом её границ, ведя прямо к центру, как военному, так и политическому, к самой столице. Если Швеция утратит вполне Финляндию, — продолжал швед, — ей нельзя будет впредь действовать против России, с каким-нибудь успехом. Военные операции чрез Торнео физически невозможны: между этим городом и Улеоборгом семь рек, из которых каждая, по меньшей мере, в три раза шире Рейна. Всякая летняя экспедиция чрез них представляется химерическою, а зимою жестокая стужа этих стран, полное отсутствие средств в этой пустыне, громадность расстояний, — все воздвигает нападению непреодолимые препятствия».

Итак, Франция отказалась протянуть руку помощи старой и верной своей союзнице, несмотря на то, что цель Наполеона была достигнута, Густав II низложен, а в переходе Стокгольма в русские руки Наполеон, как он писал Коленкуру, не усматривал никакой выгоды.

Еще более черствой оказалась Англия. В начале переговоров Швеция пробовала получить формальное обещание от Великобританского правительства заставить Россию восстановить Финляндию или же получить за нее соответствующее вознаграждение. Англия ответила полным отказом. Швеция оказалась изолированной, покинутой. её правительство старалось сохранить за ней нейтральное положение. Но в то время ни одно государство не могло быть нейтральным: континентальная система или Англия. Другого выбора не было. Гнет политики Наполеона чувствовался всеми. Действия Императора Александра по отношению к Швеции также являлись следствием требований Франции, с которой Россия состояла в союзе, но не добровольно.

Условием для начатия переговоров Россия выставила три положения: 1) мир с союзниками России, 2) уступка Финляндии и 3) континентальная система. «Если, — писал Румянцев, — Швеция безусловно признает эти условия, то от барона Стедингка будет зависеть отправиться в путь и потребовать паспорт от генерала Барклая-де-Толли». Швеция приняла условия и выслала своих уполномоченных. Представителями её были: бывший посланник в Петербурге К. ф.-Стедингк и полковник Шёльдебранд, назначенный в качестве помощника, а, в сущности, надсмотрщика за Стедингком, которому господствовавшая в Швеции партия Адлерспарре не вполне доверяла. В лице Шёльдебранда Швеция имела образованного и стойкого патриота, который горячо ратовал за интересы своей родины.

По инструкции Стедингк должен был, в виде введения, высказать, относительно Финляндии, что война Императора с самого начала менее была направлена против Швеции и её народа, чем против её короля. С русской стороны было заявлено, что на Финляндию налагался лишь секвестр, с целью заставить короля принять континентальную систему. Если арест русского министра Алопеуса и давал достаточный повод изменить воззрение на войну, то этот повод уничтожился одновременно с государственным переворотом.

Так как безошибочно можно было предвидеть, что создается необходимость уступить, по крайней мере, большую часть Финляндии, то возникал лишь вопрос о сохранении хоть части её. Король изъявлял готовность, удержав Аландские острова, не возводить на них укреплений и уступить Финляндию до реки Кеми, так как Финляндия всегда простиралась только до этой реки, а большая уступка вредно отозвалась бы на шведской торговле.