История Финляндии. Время императора Александра I

Осмотрев замок Каянеборг с окрестностями и не пожелав ночевать в Каяани, Государь решился вернуться обратно сухим путем, так как буря не стихала на озере. Проезжей дороги не оказалось, почему Монарху пришлось пробираться по узким тропинкам, пролегавшим по дикому лесу и местами по болотам. Тропинки были нередко устланы стволами сосновых деревьев. Езда по такой дороге невозможна; даже крайне затруднительно следовать по ней верхом. К удивлению, во всем городе нашли одно только и то совершенно ветхое седло. Заржавевшие его стремена висели на двух худых веревочках. Это седло пришлось взять для Государя, а свита осталась без седел. Большую часть пути, около 50 верст, Государю пришлось пройти пешком, ведя лошадь за узду. 21 версту он проехал верхом. «У всех встречавшихся ему пожимал руки и просил чего-нибудь напиться». Ночевать пришлось в бедной лачужке. Во время ужина, коего главное блюдо состояло из отваренного картофеля, дети приближались к самым дверям комнаты Государя, и Его Величество раздавал им хлеб с маслом. На другой день путешествие продолжали тем же способом: то верхом, то пешком; встретившуюся на пути речку переплыли в крошечной рыбачьей лодке. Пройдя уже три четверти пути, в деревушке нашли несколько худых двуколок. Поперек одной привязали доску и сверх её положили соломы. «Его Величество, щедро наградив проводника, простился с ним, пожав ему руку, потом сел один на тележку, взяв сам вожжи». «Я очень рад, — сказал Государь, окончив этот путь; — я сделал большой круг, правда немного затруднительный, но не без приятностей, и я, конечно, никогда не забуду забавного своего путешествия в Каяани». Поездка по этому малолюдному краю едва ли могла дать Монарху что-либо полезное для его наблюдений. «Лодка, стол, скамья, седло, все сии, драгоценные по достопамятности своей, вещи, хранятся ныне в конюшне, толикой же памяти достойной».

Общий маршрут царской поездки шел далее так: из Каяани в Улеоборг и Торнео. Затем Государь поехал обратно через Улеоборг, Брагестад, Гамле-Карлебю, Ню-Карлебю, город Ваза, Бьернеборг, Кристинестад, Раумо, Нюстад и Або. Из Або повернул на Тавастгус, Таммерфорс, посетил Гельсингфорс, а далее через Борго, Ловизу, Фридрихсгам и Выборг вернулся в Петербург.

Во время посещения Императором Александром пасторского дома в Иисалми, там случайно находился 28-ми-летний доцент всеобщей истории при академии в Або, Адольф Ивар Арвидсон.

«В Кеми, как повсюду, — рассказывает современник, — Государь снисходительностью, добротой и милостью обворожил всех. «Его внимание ко всем классам, как к бедным, так и дряхлым», вызывало слезы благодарности, и память об этом долго сохранялась среди населения тех мест, которые он посетил. Крики ура кое-где раздавались из уст непривычной к таким выражениям радости народной толпы, собиравшейся на берегах эстерботнийских рек; это ура не звучало, конечно, так восторженно, как те, которые вообще привык слышать Монарх. В воспоминаниях Сары Ваклин значится, что по дорогам везде, где проезжал Государь, встречали его чисто одетые крестьяне, которые спешили со своих полевых работ, чтоб посмотреть на возлюбленного Монарха. Нередко с окрестностей сходились к почтовым станциям, чтобы там во время перемены лошадей иметь случай взглянуть на Александра. Где останавливался Государь для подкрепления себя пищей или сном, он обыкновенно одаривал хозяйку драгоценными кольцами, часами, фермуаром и т. п. предметами, которые до сих пор сохраняются в разных семействах, как дорогая память о минувшем.

В г. Вазе, войдя в большой зал, Его Величество сделал три глубоких поклона, сперва вперед, потом на обе стороны, здороваясь таким образом, со своими подданными. «В этом приветствии, — говорила рассказчица, — было столько уважения и снисходительности, что все прослезились, когда сообразили, что Самодержец могущественной России преклоняет свою голову перед своими незначительными финскими подданными». Государь много и оживленно танцевал. На вопрос в г. Вазе, надо ли выставить стражу на ночь, Государь ответил отрицательно, прибавив: «Я сплю спокойно у моего финского народа. Его любовь — моя лучшая стража».

В газете «Mnemosyne» писали по поводу поездки Императора Александра: «Можно было думать, что это любезный отец расстается с своими детьми, которые сердечно провожают его с грустью и благословениями. — С чувством боли, как то бывает, когда теряешь друга, знакомство с которым продолжительное время было для нас дорого, каждый расставался с ним медленно и тихо». Еще старательнее украсила свою статью цветами фантазии газета Abo Allmänna Tidning.