История Финляндии. Время императора Александра I

К приему Государя Абоская академия, как она тогда еще называлась, со стороны площади разукрашена была транспарантом, изготовленным по плану профессора Юхана Фредрика Валлениуса. Представлен был герой в античном римском одеянии с красной повязкой на челе и с командорским жезлом в руке (так представляли себе Императора Александра I). Он изображен был стоящим у стола, покрытого красным сукном с золотой бахромой; на столе находились короны: императорская, великокняжеская и королевская. Эти короны, конечно, имели в виду Россию, Финляндию и Польшу. Под финской короной находился лавровый венок с надписью: Hand ultima nostra Nec minus illa Tibi dilecta. (Хотя наша и последняя, она не менее дорога)». Городская ратуша украшена была транспарантами, изображающими детскую «благодарность», «любовь» и «верность»; аллегорические фигуры их поднимали корону к вензелю Александра и русскому орлу, которые были освещены лучами солнца. Фигуры стояли на скале, которая должна была изображать постоянство, а на камне были высечены, как бы объясняя картину, слова по-русски: «Любовь, Верность и Постоянность». Вышеупомянутые слова вероятно были единственными на русском языке, которые представились взорам Александра I во время его финляндской поездки в 1819 году, и едва ли больше слов на этом языке дошло до его слуха с финских уст, прибавляет современный нам писатель, занявшийся специально описанием его путешествий.

Наиболее плодотворным по своим последствиям оказалось посещение Государем Таммерфорса. Король Густав III первый «изобрел» Таммерфорс и предвидел его будущность, но Александр Павлович первый «открыл» тот Таммерфорс, который ныне процветает. Он понял, какое значение должна получить огромная сила воды, которая, пенясь, протекала около незначительного и неизвестного тогда городка. Стоя на небольшом скалистом островке у верхнего течения водопада и любуясь его величественным видом, Александр I под впечатлением, произведенным на него силою воды, сказал сопровождавшему его англичанину Петерсону: «Как жаль, что эта сила не употребляется на что-либо доброе, и какие полезные учреждения англичанин сумел бы соорудить на этом месте». Эти царские слова пробудили внимание местной администрации, и она сочла своим долгом применить громадный природный двигатель к делу промышленности. Уже в 1821 году Таммерфорс объявлен был вольным городом, и с того времени его будущность была обеспечена. На том месте, где Александр I высказал свою мысль, впоследствии поставлен памятник, в виде огромного орла из бронзы с распростертыми крыльями. Латинская надпись на памятнике гласит: «Александр I, Император Российский, Великий Князь Финляндии, стоя на этой скале 10 сентября 1819 года после Рождества Христова, был первым, который повелел, чтобы шумящие волны служили в помощь людям. Те учреждения, которые ты, странник, теперь видишь так тщательно сооруженными на пользу бесчисленного множества людей, громогласно прославляй память отца отечества, находящегося ныне на небесах».

Наконец, Государь прибыл в Гельсингфорс. Здесь, в связи с главною целью поездки, Государь имел продолжительную беседу с Аминовым, которого тут же возвел в графское достоинство, и выразил желание, чтобы его сыновья были взяты из Лундского университета, так как сам Аминов являл собою «самого важного человека в этой стране»; Ребиндеру было повелено озаботиться также переводом из Швеции их учителя. Далее, в той же беседе, которую был удостоен Аминов, Государь сказал, что имеет намерение учредить особую комиссию, с целью разработки конституции для Финляндии. Председательствовать в этой комиссии должен был Аминов, который с большой радостью принял новое назначение. Постановление об учреждении этой комиссии было заготовлено, но Государь его не подписал. Ребиндер и Эренстрём горячо желали провести задуманное дело, сознавая, что временное (provisoriska) положение длится слишком долго, и что из этого положения нет возможности выйти иначе, как перередактировав конституцию, которая должна быть согласована с наличным положением, придав всему управлению прочность и устойчивость, коих оно лишено, создав национальную армию, при посредстве которой финский народ мог бы выполнить свои обязательства по отношению того государства, под защитой коего находится, и, наконец, ввести более правильное налогообложение.

Так мечтали финляндцы. Государь вернулся в столицу, но никаких повелений о конституции и сейме не последовало. Финляндцы до сих пор не разобрались в тех обстоятельствах, о которые разбились их мечты. Они решили, что подули ветры реакции и на этом успокоились. «Реакция» сгубила всходы конституции — повторяют они доднесь в один голос. «Реакция» пресекла всякие дальнейшие сеймовые планы!.. Маннергейм жаловался, что надежда увидеть при более мирных условиях конституцию края, закрепленную сеймом, надежда, которую питали с самого Боргоского сейма и которая в царствование Александра несколько раз была на пути к осуществлению, по неизвестным причинам рушилась и едва ли когда-либо осуществится.