История Финляндии. Время императора Александра I

Среди начавшихся удач, Буксгевден согласился на перемирие, состоявшееся в Лохтео 17 — 29 сентября. Уведомление о нем сопровождалось письмом подписавшего конвенцию Сухтелена о том, что все шведы крайне боятся короля, что они плакали и просили охранить их честь, что несмотря на желание перемирия, скорее готовы рисковать быть разбитыми, чем наверное потерять головы. В Петербурге постановили перемирие немедленно прекратить и продолжать наступление. Император назвал лохтеоское перемирие «ошибкою непростительною». Поход продолжался, но, на несчастье, Буксгевдена, он дал свое согласие на «конвенцию» в Олькйоки 7 — 19 октября, которая вела к очищению Улеоборской губернии. В Петербурге новый взрыв неудовольствия. «Я не могу признать, — писал Александр Павлович своему главнокомандующему, — чтобы конвенция с остатками шведских войск заключенная, удовлетворяла в полной мере моим желаниям и цели вверенного вам начальства». Граф Буксгевден из Брагестада ответил 8 ноября 1808 г. подробным изложением выгод конвенции и возобновил свою просьбу об увольнении. Перемирие не было утверждено. Русские знамена развивались близ Торнео и все сословия Улеоборга торжественно принесли обет в верности подданства Монарху. Таким образом, Великое Княжество Финляндское без изъятия сделалось уделом русского царства. Жители Улеоборга единодушно желали отправить депутатов к Высочайшему Двору. Им разрешили. Депутаты отправились в С.-Петербург кратчайшей дорогой чрез Карелию.

7-го декабря последовало назначение на место Буксгевдена ген. Б. ф.-Кнорринга, но уже вся Финляндия находилась в наших руках, и у шведов не имелось никаких надежд на её возвращение. Заслуга покорения этого края должна быть неразрывно связана с именем графа Буксгевдена.

Вынужденный выйти в отставку, он удалился на житье в свою мызу, где и скончался в 1811 г. Супруга его Наталия была красавица, блондинка и славилась как превосходная жена.

По словам современников, Буксгевден был толст и неповоротлив, довольно крут в обращении с подчиненными, нрава упрямого и непреклонного. В армии же не забывали, что он был любимец Суворова. По отзыву финляндца — современника войны 1808 — 1809 гг., граф Буксгевден «был самым подходящим лицом, которому русское правительство в такой критический период могло доверить управление Финляндией». Он был справедлив и добр по отношению к покоренному народу, не забывая при этом своего долга перед царем. Он оказывал несомненные примеры справедливости, когда ему подавались жалобы на солдат. Граф Буксгевден «был любим каждым финном, которому приходилось иметь с ним дело». Буксгевден, как известно, едва не попал в плен: «но к счастью для Финляндии этого не случилось», — заявил в своем дневнике Алопеус.

V. Депутация. Спренгтпортен — генерал-губернатор

О созыве сейма более и ранее других хлопотал Спренгтпортен. Еще при Екатерине II он развивал мысль о возможности действовать на финляндцев через сейм. Как только открылись военные действия 1808 — 1809 гг., он вновь начал внушать свою идею, пытаясь найти пути для её осуществления. Он добился того, что в первой прокламации графа Буксгевдена было обещано созыв сейма в Або. — Надо полагать, что строки о сейме внесены были в прокламацию недостаточно обдуманно, потому что вскоре наши власти проявили явное незнание истинного значения этого обещания и стали искать выхода из того положения, в которое попали, вследствие доверия к выходцу и авантюристу.

6-го марта 1808 г. гр. Румянцев отправил к главнокомандующему гр. Буксгевдену следующее письмо, одобренное Государем надписью «Быть по сему». «Между разными замечаниями относительно настоящих операций, представлено было Государю Императору мнение, чтобы по овладении Абовом собрать там сейм из чинов вновь приобретенной Финляндии. По особому уважению моему к вашему сиятельству, я желал бы знать заключение о том ваше, по всегдашней же с вами откровенности не хочу скрыть и моего мнения. Мне кажется, что чины таким образом, из разных губерний собранные, всякий представляя свои требования и желания, не только не будут способствовать к восстановлению порядка и устройства, но умножат к тому затруднения. Вот мысли мои, но прощу вас, не останавливаясь оными, сообщить мне в полной откровенности и ваши по тому рассуждения для представления оных на Высочайшее усмотрение Государя Императора»[10].