История Финляндии. Время императора Николая I

В течение великой и страдной годины Отечественной войны, А. Закревский пылал патриотизмом и болел душой за родину. В его переписке с Михаилом Семеновичем Воронцовым читаем: «Проклятого Фуля надо повесить, расстрелять и истиранить, как вредного человека нашему государству». Закревский находил ненужным оставление Смоленска и горько сетовал на виновника печального события. «Теперь мы не русские, — восклицал он, — вставляем город старый. Нет, министр наш не полководец; он не может командовать русскими»... Чувство горя так сильно охватило его, что он дошел до обвинения министра (Барклая) в измене (совершенной), под внушением Вольцогена. «И идет Бог знает куда и без всякой цели для разорения России. Я говорю о сем с сердцем, как Русский со слезами. Когда были эти времена, чтобы мы кидали старинные города? ...Я не могу смотреть без слез на жителей, с воплем идущих за нами с малолетними детьми, кинувшими свой родину и имущество. В грусти весь ваш А. 3.». Ворчал он потом и на Кутузова и Беннигсена (мямлю и бабу). В октябре 1812 г. пошли слухи о мире. А. Закревский опять вознегодовал и желавших мира называл «первейшими России врагами», «бездельниками». Вот каковы патриоты в России! негодовал он. Наполеон у него — «злодей», Французская нация — «ветренная» и т. д. Недовольство Барклаем не помешало, однако, молодому патриоту стать за него грудью, когда взбунтовавшийся народ во Владимире требовал выдачи изменника: Закревский обнажил саблю и натиском проложил дорогу своему начальнику до кареты.

В 1813 г. Закревский участвует в делах под Люценом и Лейпцигом и получает звание генерал-адъютанта, коих было тогда всего 8 человек.

В течение 1814 года А. Закревский почти безотлучно находился при Александре I. Затем его назначили дежурным генералом главного штаба, а в 1817 — 1818 гг. он вновь заграницей, вместе с Государем.

Почету и орденов было много, но денег мало. Закревский жил жалованьем и постоянно нуждался. Даже впоследствии, когда он уже получил звезду с бриллиантами, то сказал адъютанту: «Настоящие-то бриллианты продай, заплатим долги и на остальные деньги будем жить». Государь, зная положение Закревского и высоко ценя генерала, женил его на графине Аграфене Феодоровне Толстой -- очень богатой и красивой невесте. Она любила другого, но решилась выйти за Арсения Андреевича условно, не желая перечить воле Августейшего свата. Впоследствии отношения изменились и у них родилась дочь Лидия, вышедшая за сына известного графа Нессельроде. Графиня А. Ф. Закревская, — о которой Боратынский писал «как Магдалина плачешь ты и как русалка ты хохочешь», — была женщина умная, бойкая и имевшая, благодаря своей красоте, немало приключений.

Ни Аграфена Феодоровна, ни её дочь, Лидия Арсеньевна строгими нравственными правилами не отличались.

Разбогатевший Арсений Андреевич вполне доверил свои дела и имения управляющему. Последний внезапно исчез с значительной суммой. Граф не преследовал вора и называл его даже своим благодетелем потому, что, по силе данной ему доверенности, он мог лишить графа всего состояния, но похитил лишь часть.

Высшего образования А. А. Закревский не получил, но обладал здравым практическим умом, большой энергией и сильным характером. Своих целей он достигал всегда прямыми путями и чистыми средствами. Он благороден, скромен и спины своей никогда ни перед кем не гнул.

На старый известный вопрос: назови мне своих друзей, и я скажу, кто ты таков, Закревский с гордостью мог сказать: я находился в наилучших отношениях с честным государевым слугой кн. Петром Михайловичем Волконским, умным Павлом Дмитриевичем Киселевым, правдивым и храбрым Алексеем Петровичем Ермоловым, славным бойцом и поэтом Денисом Вас. Давыдовым. Моими друзьями были гр. Фед. Вас. Ростопчин, князь Мих. Сем. Воронцов, Ив. Вас. Сабанеев, Конст. Яковл. Булгаков, кн. Алексей Федор. Орлов, высоко правдивый Илларион Васильевич Васильчиков и мн. др.

«Что делает честный Закревский» (Que fait l’honnête Sa-krefski?), спрашивает в письме Императрица Мария Феодоровна своих сыновей Никош (Николая Павловича) и Михаила (Павловича).

Все его уважали и жаловали. «Гвардии полковник Закревский, — писал А. П. Ермолов, — офицер отлично-благородных свойств». С ним Ермолов делил и горести войны, и приятные минуты дружбы. Сам А. П. Ермолов — один из достойнейших сынов России и потому его оценка имеет особое значение.

Душа человека раскрывается не столько в официальной общественной деятельности, сколько в интимной дружеской переписке, в домашней беседе и в ежедневной обстановке. История давно нескромно читает чужие письма и заглядывает в домашнюю обстановку тех, которых обстоятельства ставили высоко на общественной арене.