История Франции

С этого момента дело Дрейфуса стало Делом. Доносчики, не желая быть изобличенными во лжи, изготовили некое письмо итальянского военного атташе, в котором доказывалась именно вина Дрейфуса. Речь идет о «псевдо-Анри», чью сущность распознают позднее. Пикар был удален из Парижа, но движение за установление правды началось. Встревоженный журналистом Бернардом Лазаром, а также братом Дрейфуса и Пикаром, вице-председатель Сената, эльзасец Огюст Шёрер-Кестнер, недоумевал, кто был покровителями Эстерхази. Последнему предъявили иск, но эксперты заявили, что почерк Эстерхази иной. Под одобрительные возгласы публики Эстерхази был оправдан, в то время как Эмиля Золя, который только начал вести в газете «Фигаро» (Le Figaro) свое расследование этого дела, получил уведомление дирекции газеты о прекращении сотрудничества, поскольку его статьи вызвали целую кампанию — читатели отказывались от подписки на газету.

Итак, против Дрейфуса складывалось общественное мнение, в то время как правительство и армия были уверены, что самого «дела Дрейфуса не существует». Суд вынес решение: капитан Дрейфус виновен, полковник Пикар осужден на шестьдесят два дня тюремного заключения, а Шёрер-Кестнер не переизбран заместителем председателя Сената.

Суть этого первого «антидрейфусарства» — в стремлении проявить свое доверие к армии в тот момент, когда вновь может разразиться война с Германией. Тем самым формировался некий священный союз вокруг армейского командования. Следом прошла антисемитская кампания Эдуарда Дрюмона, затем — кампания католиков-ассумпционистов[155] из газеты «Круа» (La Oroix), и были опубликованы аргументы Анри Рошфора в газете «Энтрансижан» (L’Intransigeant): «Пересмотр процесса Дрейфуса стал бы концом Франции». Некоторые добавляют: «Даже если Дрейфус невиновен, ради чести армии он должен согласиться и признать себя виновным».

Убежденный отныне в невиновности Дрейфуса, Эмиль Золя опубликовал свой памфлет «Я обвиняю» в газете Клемансо, изменившего свое мнение благодаря доказательствам, скопившимся с января 1898 г. Он не сомневается в существования «финансового еврейства», и, хотя не был склонен интересоваться судьбой Дрейфуса, беззаконие процесса убеждало его в том, что надо что-то предпринять.

Вот несколько последних абзацев из письма Эмиля Золя «Я обвиняю».