История Франции

Но весной 1940 г. бельгийцы отвергли французское вмешательство, предложенное адмиралом Дарланом в качестве ответа на немецкое вторжение в Норвегию… Французы заверяли англичан, что «будут сражаться с немцами, вступив в Бельгию», если те нападут на последнюю.

Это предполагало существование мощных бронетанковых сил, на чем настаивал полковник Шарль де Голль, и сильной авиации, о которой говорил Петэн. Но, кроме Гудериана в Германии, никто не прислушался к аргументации де Голля, а левые к тому же опасались, как бы создание бронетанковых сил не означало замену национальной армии на профессиональную, готовую совершить государственный переворот.

Тем не менее в 1940 г. Франция располагала собственными бронетанковыми силами; вопреки порожденному разгромом мифу она имела на ходу 2946 танков против 2977 у немцев. Французский танк В1 даже превосходил по своим тактико-техническим данным тогдашние германские танки, однако основная часть французских танковых сил не была сгруппирована в бронетанковые корпуса; они были разбросаны в целях поддержки пехоты — как в 1918 г. К тому же, если в 1918 г. наземные силы поддерживала авиация, то в 1940-м последняя не только почти не выполняла этой функции, но и серьезно уступала по числу самолетов люфтваффе: 2200 французских самолетов против 4500 машин противника.

К этим основным факторам добавляется те, что были связаны с политикой и государственным управлением Франции. Они создавали беспокойный климат, и даже тот, кто не был пораженцем, предсказывал скверный исход испытания, которым станет борьба против гитлеровской Германии.

Страх утратить последний шанс на мир, атаковав врага, трения между англичанами и французами, проистекавшие из стремления переложить тяжесть военных операций друг на друга, и т. п. — все это тяготило, создавало тлетворный климат, и общество это чувствовало. Такая атмосфера объясняет массовый исход обезумевших парижан, последовавший за сообщением правительства о том, что оно покидает столицу: вспомним, что в начале июня французы боялись газа, а также бомбардировок, но никто не мог представить себе ни столь быстрого разгрома, ни вражеского вторжения.

Анализируя сугубо военные причины поражения Франции, иностранные историки обнаруживают ряд особенностей. Во-первых, ошибочно думать, будто Франция была не готова к войне, однако мысль ее политического и военного руководства о «подготовленном сражении» сковала инициативу, когда враг перешел в наступление там, где этого не ожидали, — в Арденнах. Еще одно объяснение: роковым недостатком французской армии была организация военного управления. Командующие наземной армией и военно-воздушными силами не находились в постоянном контакте, поэтому авиация даже не пыталась воспрепятствовать продвижению передовых отрядов вражеских бронетанковых сил через Арденны, тогда как господство люфтваффе в воздухе позволило немцам размалывать на части французскую оборону. Англосаксонские и немецкие комментаторы отмечают также, что долгие месяцы «странной войны» были использованы не для укрепления границ страны, а только для того, чтобы оттянуть время в ожидании момента, когда французская авиация численно сравняется с неприятельской, — в 1941. Они также указывают на конфликты между политическими лидерами и военными, сохранявшими враждебность и недоверие по отношению к правительству левого большинства. Это, конечно, не относится к генералиссимусу Гамелену, очень близкому к Даладье, однако он не обладал харизмой, энергией и авторитетом; его ум, знание им ситуации становились причиной выжидательной позиции; он вступил в Бельгию, предчувствуя западню и словно бы повинуясь року, при том что еще весной его адъютант, генерал Жорж, выступал против этого шага. «Генерал, который сомневается в победе, должен быть расстрелян», — говорил Клемансо.

«Ах, если бы там был Петэн», — сказал Поль Рейно, когда Гамелен был заменен Вейганом.

ДВЕ ФРАНЦИИ

Вся власть — Петэну

Десятого июля 1940 г., спустя три недели после заключения перемирия, Третья республика перестала существовать по итогам парламентского голосования, вошедшего в Историю: 569 голосов «за» упразднение, 80 — «против» при 20 воздержавшихся. Национальное собрание — съехавшиеся в город Виши Сенат и Палата депутатов — передало «всю полноту власти республиканского правительства в руки маршала Петэна с целью разработки посредством одного или нескольких актов новой конституции Французского государства. Последняя должна гарантировать права трудящихся, права семьи и права родины. Она будет утверждена нацией и введена в действие созданными на ее основе собраниями». Эта конституция так и не была никогда составлена.

Одиннадцатого июля появился первый из документов, изданных палатами с формулировкой: «Мы, маршал Петэн, глава государства…» и т. д. Исчезло одно очень важное слово. Главный организатор парламентской операции 10 июля — Пьер Лаваль констатировал: «Так убивают Республику». Однако шла ли речь об убийстве или самоубийстве?