История Франции

В предыдущие времена французский двор отличался нестабильностью. Формирование его началось в эпоху Франциска I вместе с появлением в окружении короля деятелей искусства и философов и сооружением замков на Луаре. Но Религиозные войны помешали его дальнейшему развитию, а при Ришельё и Мазарини двор принадлежал скорее министрам, чем монарху. Наконец, двор стал источником разлада между королем и министрами, когда последние стремились превзойти пышностью и великолепием образа жизни самого короля, как было в случае с Фуке.

Объединение знати вокруг двора осуществлялось с целью контроля над ней, поскольку таким образом можно было уменьшить влияние аристократии в принадлежащих ей землях и провинциях. Поэтому Людовик XIV, не скрывая своих намерений, решил переехать из Сен-Жерменского дворца в более просторный Версаль. И если необходимость присутствия в Версале являлась для того или иного дворянина знаком доверия короля, то не было более страшного приговора для дворян, чем услышать из уст монарха слова: «Я никогда не вижу этого человека». Такой приговор был окончательным.

Новый двор нуждался в обустройстве. Осторожный Жан де Лабрюйер, рассказывая о нравах Версаля, замаскировал их под описание нравов некоего племени дикарей, отделенных морем от ирокезов и гуронов, отметив, что «у этого народца есть свой бог и свой король».

«Ежедневно в условленный час тамошние вельможи собираются в храме, который именуют капеллой [имеется в виду часовня Версальского дворца]… Вельможи становятся широким кругом у подножия алтаря и поворачиваются спиною к жрецу, а лицом к королю, который преклоняет колена на особом возвышении и, по-видимому, приковывает к себе души и сердца всех присутствующих. Этот обычай следует понимать как своего рода субординацию: народ поклоняется государю, а государь — Богу»[43].

В «Похоронах львицы» баснописец Лафонтен так изобразил придворных Людовика XIV.

Я двор зову страной, где чудный род людей:
Печальны, веселы, приветливы, суровы;
По виду пламенны, как лед в душе своей;
Всегда на все готовы;
Что царь, то и они; народ — хамелеон,
Монарха обезьяны[44]

.

Повседневная жизнь обитателей Версаля имела собственный ритм: он зависел от программы церемоний, в которых участвовали, в соответствии с рангом, избранные придворные. Утром, во время семейного приема, к еще находившемуся в постели королю допускались его врач, кормилица и другие слуги, заботившиеся о телесных потребностях монарха. Во время большого приема присутствовали его ближайшие родственники и старший камергер. Во время малого приема монарх усаживался на стул перед рабочим столом. Имел место также большой обед, когда рядом с королевским столом стоял весь двор, был малый обед и т. п.

В эпоху Людовика XIV существовал знак особой королевской милости — предоставление апартаментов. Учрежденное в 1722 г. жилищное ведомство зарегистрировало 364 апартамента в Версальском дворце, из которых пять огромных предназначались для короля, а 256 — для членов его семьи. Но со временем рост королевской семьи, а также сооружение оперного театра и игорных залов оставляли во дворце все меньше места для придворных.

Таким образом, главной задачей для придворных стало получение апартаментов в Версальском дворце. Для того, кто уже жил в дворцовых флигелях, становилось настоящим унижением довольствоваться комнатами в каком-нибудь из городских зданий. Когда выяснилось, что маршал де Виллар должен поселиться в гостинице, поднялась волна возмущения; это не могло не способствовать известности военачальника. А в 1709 г. Сен-Симон грозился уехать назад в деревню, когда его лишили апартаментов, которые ему предоставил его шурин.

Совершенно иначе дело обстояло в Англии, где двор был значительно меньше. Монарху не требовалось подчинять себе джентри, представители которого большую часть жизни проводили в своих имениях. Кстати, именно сословие джентри задавало в Англии определенный образ жизни, в то время как во Франции это был королевский двор.