История Франции глазами Сан-Антонио, или Берюрье сквозь века

Он хорошо сказал, и государь, который схватывал на лету, выразил ему признательность, вручив туго набитый кошелёк. Ибо в этом была отличительная особенность Людовика Девятого: у него кошельки всегда были полными.

Со спокойной душой король проскользнул в апартаменты своей супруги. Оставшись один, слуга посчитал деньги. Уже не впервые ему поручалась миссия такого рода, и Берюйе думал, что, если желание короля к его гражданке не угаснет, он скоро сколотит себе состояньице и сможет вернуться в родную деревню, жениться и стать трактирщиком.

У него в голове уже была вывеска его заведения «Замочная скважина». В самом деле, благодаря ячменям на глазу, которые он получал во время своих любовных вахт, он почти скопил деньги на покупку таверны.

Слуга засунул кошелёк в свою мошну и с большим усердием начал исполнять роль часового. Он расположился перед входом в длинный коридор, ведущий к апартаментам Маргариты Прованской, и стал всматриваться в полутьму огромного вестибюля, строя планы, что, в общем-то, было неплохим способом проводить время. Из уважения к королеве Маргарите, чья физическая привлекательность косвенным образом могла обеспечить ему состояние, он бы торговал преимущественно розовым провансальским вином. Стоит ли об этом говорить!

Он чихнул, ибо он находился на самом сквозняке.

«Лишь бы королева-мать не простудилась в этом чёртовом бараке Понтуаз!» — подумал Берюйе. В самом деле, смерть вдовушки могла лишить предмета его деликатную миссию и тем самым осушить источник его тайных доходов. Золотишко, весьма звонкое, да к тому же твёрдое, ещё и не подпадало под декларирование, учитывая тайный способ его получения.

Коридор был пуст, как голова сарацина. Берюйе зевнул и, чтобы немного разогнать скуку, пересёк переднюю поближе к королевской замочной скважине, ибо славный слуга не брезговал деликатесами. Наблюдать, как кувыркается королевская чета, удаётся не каждой сетчатке. Он думал, что когда-нибудь он, может быть, напишет мемуары в «Галлии-Суар». Если бы этот удалец знал, что однажды Людовик станет святым, он бы торжествовал ещё больше! Видеть, как размножается король, — уже немало, но узреть, как размножается святой, — это достижение!

Нехороший сквозняк, от которого обострялось зрение, стоил этого зрелища. Надо заметить, что Маргарита была не абы кто! Её техника и задор были по высшему классу.

Любуясь её движениями, Берюйе понял, что из всех «буйных» девушек, с которыми он сталкивался, ни одна не могла с ней сравниться! Маргарита Прованская была просто королевой! Если бы мамаша Бланка увидела её подвиги на матрасе, ей стало бы плохо! С тех пор как граф де Шампань удалился, бедняга жухла на глазах! Дурное настроение Бланки вызывало среди её свиты такое напряжение, что приходилось изощряться, чтобы не допустить какого-либо слова, которое могло её рассердить. Откуда и взялось выражение: «Ни слова королеве-матери».

Берюйе с трудом оторвал глаз от замочной скважины. Ему было хорошо. Но в конце коридора он вдруг увидел грозный силуэт Бланки Кастильской.

Преданный слуга бросился к двери королевы и постучал в ритме известной мелодии «мои короткие штаны уже совсем промокли». Послышался возглас сожаления, несколько разочарованных вздохов, а затем хлопок потайной двери.

Королева-мать подошла и посмотрела подозрительным взглядом.

— Здесь ли господин король? — спросила она.

Берюйе преклонил колено и сказал, что он даже не видел своего короля и что королева Маргарита одна в своих апартаментах.

В доказательство своих слов он слегка приоткрыл дверь, и Бланка бросила зоркий взгляд в просторную спальню, где горели поленья. При слабом освещении от огромного камина пожилая женщина заметила свою сноху, которая лежала в постели и выглядела спящей. Она пробурчала что-то нехорошее в адрес этой девицы, которая бездельничала, в то время как её ждало столько домашних дел, и с силой захлопнула дверь.

— Я буду со своим сыном в его кабинете, — сказала она, — скажите королеве, чтобы пришла к нам тотчас.

И она удалилась, шурша своим шлейфом.

Слуга послушно вошёл в спальню и приблизился к кровати. Он увидел там королеву в более чем лёгком одеянии и всю разомлевшую. Незавершённое объятие погрузило её в полуобморочное состояние, прерываемое слабыми стонами и вздохами.

— Это ты, Лулу? — выдохнула королева. — Поскорее закончи то, что ты начал, и я буду счастлива!

— Госпожа королева, — пробормотал бедный слуга, красный, как букет пионов.

Сердце его готово было выпрыгнуть.

Маргарита посмотрела на него туманным взором. Она была в таком состоянии, что не могла понять, что человек, стоявший перед ней, не был её мужем.

Она страстно протянула руки к Берюйе, и тот упал на королевскую постель. Он всё ещё не решался совершить оскорбление величества. Что-то ударило его по ляжкам. Он посмотрел: это была дубовая ветвь, которую оставил король. Один жёлудь упал с кровати.

— Ну! — взмолилась государыня.

И Берюйе отшвырнул дубовую ветку. Она ему была совершенно не нужна, ибо ему не светило стать генералом.

Он отбросил последние сомнения.