История Франции. С древнейших времен до Версальского договора

Итак, теперь во Франции почти сформировалась грозная монархия с полным единовластием короля, но «переодетая в одежду буржуа». Когда-то Цезарь Август, обманывая своих соотечественников-римлян, называл себя не царем, а первым гражданином, чтобы скрыть истинный характер своей власти. Так и Луи-Филипп велел стереть королевские лилии со стенок своих карет, а в приемные дни открывал двери своего дворца почти для всех прилично одетых граждан, которые давали себе труд прийти и обменяться рукопожатиями с главой государства. Но подлинный принцип деятельности его правительства сформулировал в своей речи его премьер-министр Казимир-Перье: «Франция пожелала, чтобы монархия стала народной, но не желает, чтобы она стала бессильной».

Ни один из недавних периодов французской истории не был так беден на яркие события, как царствование Луи-Филиппа (1830–1848). Больших войн не было, если не считать колониальные завоевательные войны в Алжире, о которых будет рассказано позже. Не было крупных правительственных кризисов и ни одной крупной политической реформы. Церковь теперь расплачивалась за «союз Алтаря и Трона», которым она так гордилась при Карле Х. Ее служителей не преследовали, католическая вера осталась государственной религией Франции, однако новое правительство ясно дало почувствовать церковной партии, что не имеет больших обязательств перед ней и любит ее меньше, чем любило прежнее. С другой стороны, республиканцы, которые отважно, хотя и недисциплинированно сражались на баррикадах и без которых свержение Бурбонов было бы невозможным, вскоре рассердились и захотели мстить. Они мечтали о каком-то виде возврата к славным дням 1792–1794 гг. И вот, полюбуйтесь: новые правители Франции почти не придерживаются даже самых основных завоеваний 1789 г.! В результате рабочие твердо решили довести до конца дело, брошенное в 1830 г., и подняли одно за другим несколько восстаний. В 1832 г. в Париже два дня шли ожесточенные уличные бои, а еще раньше, в 1831 г., в Лионе рабочие шелковых фабрик, недовольные слишком низкой зарплатой, подняли восстание. Мятеж в городе продолжался пять дней, и, чтобы подавить его, понадобились серьезные усилия армии.

Эти вспышки должны были бы стать для Луи-Филиппа и его «либеральных» министров предупреждением о том, что им нужно всерьез попытаться умиротворить низшие слои общества, увеличив число избирателей и приняв законы, которые бы улучшили экономическое положение промышленных рабочих. Однако король и министры если и приняли какие-то заметные меры, то лишь в области репрессий. Суды были завалены исками против республиканских газет. Газета «Трибюн» (главный печатный орган радикалов) получила 111 исков и по их совокупности приговорена к уплате 157 тысяч франков (31 400 долларов). Ненависть к королю усиливалась. С 1835 по 1846 г. его пытались убить шесть раз. Покушение в 1835 г. было особенно жестоким. Корсиканец по фамилии Фиески изготовил «адскую машину» из ста ружейных стволов и выстрелил из них всех одновременно по королю, когда тот вместе со свитой ехал верхом на коне по одной из парижских улиц. Луи-Филипп и его сыновья уцелели, но двенадцать других людей погибли. Ответом на такое покушение, разумеется, стало ужесточение репрессий. Были созданы специальные суды для рассмотрения дел преступников, угрожающих безопасности государства. Чтобы осудить обвиняемого, было достаточно простого большинства голосов присяжных – семи голосов из двенадцати[227]. Для прессы были предусмотрены тяжелые наказания за любую «невоздержанность» – например, за публикацию списка присяжных (что было запрещено). Если газету штрафовали, тем, кто сочувствовал ее редактору, запрещалось собирать деньги по подписке для уплаты этого штрафа.

Казалось, что теперь во Франции было так же мало настоящей свободы, как в лучшие дни партии ультра. Поэтому Луи-Филипп подвергался жесточайшей критике с обеих сторон. Друзья церкви и прежних Бурбонов (с которыми по-прежнему приходилось считаться), разумеется, терпеть его не могли и теперь вступили в совершенно противоестественный союз с республиканцами. Это недовольство продолжало усиливаться вплоть до нового революционного взрыва, который произошел в 1848 г.

Единственным слоем общества, с которым король был в хороших отношениях, оставались его вернейшие сторонники – крупная буржуазия. Это было время биржевых спекуляций и расширения коммерческих предприятий. Франция процветала, хотя ее ремесленники и не получали справедливую долю в этом процветании.