История Франции в раннее Средневековье

В стороне от Роны, в долинах Увеза, Эга и Дрома обитало племя воконтиев — единственное, сохранившее наряду с Марселем свои национальные учреждения, в качестве союзного народа, что не мешало ему получить латинское право и всецело проникнуться римской культурой. Они имели две столицы: Вазио (Везон) и Lucus Augusti (Роща Августа) (Люк). Последний был созданием Августа, давшего ему, вероятно, право римского гражданства. Его вскоре затмил другой город Dea Augusta Vocontiorum (Деа Августа Воконтиогум) (Die) на том же пути к Монт-Женевр: Богиня Августа, давшая ему свое имя, была перелицована из кельтской богини Андарты, слившейся под конец с великой фригийской матерью. Потому-то Ди был святым городом, центром паломничества. Политическим центром был Вазио.

Рядом с официальной, военной колонизацией в стране происходила и другая. Войны триумвирата, проскрипции, конфискации выбросили на большую дорогу массу экспроприированных собственников. Неудивительно, что они кинулись за Альпы искать лучшего будущего.

Мы не знаем размеров римской эмиграции в Галлии. Конечно, она составляла небольшую часть, по сравнению с местным населением, но будь она слишком мала, — оказалась бы необъяснимой глубокая и быстрая романизация страны. Чтобы судить о ней — недостаточно бросить взгляд на города. Нужно порыться в самых глухих деревнях, самых отдаленных округах, собрать все похороненные в них надписи, обломки; надо сосчитать, сколько рекрут доставила Империи Нарбоннская Галлия. Как и Цизальпинская Галлия, как и Испания, она сделалась для истощенного Рима источником омоложения. Мы увидим впоследствии (в гл. II, § 2), что она дала для литературы. В области политики достаточно назвать имена двух вьеннцев: Помпея Вописка, которого Оттон сделал консулом, и Валерия Азиатика, дважды бывшего им (при Калигуле и при Клавдии) и едва не добившегося звания императора; затем имена Юлия Агриколы из Фрежюса — тестя Тацита, победителя бриттов, Тита Аврелия Фульва из Нима, деда императора Антонина, делившего консульство с Домицианом, Антония Прима из Тулузы, плохого гражданина, но храброго солдата, военные таланты которого так много дали Веспасиану… Плиний Старший имел право писать в 77 году: «Своей цветущей культурой, изобилием материальных благ, высокими качествами своих нравов и своих обитателей Нарбоннская не уступает никакой другой провинции. Это — даже не провинция, это — сама Италия»[202].

II. Лион — столица Галлии [203]

Если преобразование Нарбоннской Галлии связано с падением Марселя, то основание Лиона открыло новую эру для остальной Галлии.

Колонизация Нарбоннской задела много местных интересов. Ограбленные туземцы сдерживались, пока был жив Цезарь. Его смерть и возобновление гражданских смут придало смелости недовольным, тем более, что опора колонии — ветераны Цезаря были отозваны на театр войны. Движение вспыхнуло во Вьенне. Поселившиеся здесь римляне вынуждены были бежать. В другое время этот бунт не остался бы безнаказанным. Лепиду на юге Нарбоннской, Мунацию Планку на севере, казалось, довольно было мановения руки, чтобы двинуть свои армии и смыть в потоках крови оскорбление, нанесенное римскому имени. Но обстоятельства внутренней политики придали делу иной ход. Аллоброги стали на сторону сената: правда, они сильно страдали под его управлением, но значение великого переворота, совершавшегося в Риме, ускользнуло от их взгляда, а так как ненавистные для них ветераны Цезаря объявили себя против его убийц — то этого было довольно, чтобы туземцы перешли в противоположный лагерь. Поэтому сенат посмотрел сквозь пальцы на поступок вьеннцев и только постарался вознаградить изгнанных колонов. Вместо того, чтобы идти к Лепиду, в округ которого они входили, последние беспорядочной толпой двинулись к Мунацию Планку, который был ближе. Ввиду этого сенат поручил устройство их обоим вождям, а так как вскоре Лепид, перешедший на сторону Антония, был объявлен вне закона, то исполнение декрета пало на одного Планка. Таким образом, в 43 году (между июлем и ноябрем) была основана колония Лион.

Он не забыл вражды, окружавшей его колыбель. Когда столетие спустя, в смутах, сопровождавших падение Юлиевой династии, Вьенна высказалась за Виндекса и Гальбу, лионцы, остававшиеся верными Нерону — после его смерти примкнули к Вителлию, и Вьенна, предназначенная в добычу солдатам Валента, избавилась лишь при помощи большого выкупа. Только долгий мир эпохи Антонинов стер окончательно следы старой вражды.