История Франции в раннее Средневековье

Первый, оставшийся главным, высился на холме. Стена, окружавшая его, описывала дугу, концы которой упирались в утес Пьер-Сиз и в нынешний квартал де-ла-Карантен. В этом пространстве, на узких и людных улицах, поднимающихся в гору, скучены были все официальные здания. Время снесло их без остатка. Замечательно, что столица Галлии сохранила меньше всего следов этого периода своего прошлого. Если из почвы, со дна рек вырыто громадное количество надписей, которыми переполнены галереи в Palais des Arts (Дворец искусств), то монументальные памятники почти отсутствуют. До сих пор почти единственными остаются развалины водопроводов. Их было четыре. Из них «водопровод Пилата» разворачивает линию аркад не менее длинную и грандиозную, чем водопровод Фрежюса. Вместе с описанными ранее могилами, которые перенесены теперь на Шуланскую площадь, они составляют все, что осталось от старого Лугдуна. В известной степени можно восстановить топографию города. В центре опорная стена поддерживает террасу, на которой раскинулся форум. Он существовал еще во времена Людовика Благочестивого и назывался Forum vetus, — откуда имена Forviel, Forviedre и Fourviere. Ниже скрываются обширные субструкции. Стволы колонн, обломки мрамора, яшмы, порфира, собранные здесь двести лет тому назад, указывают на какое-то великолепное жилище, быть может, дворец императоров. Оно стояло среди роскошных садов. Рядом с ним находились монетный двор, казармы 17-й городской когорты, praetorium, а ниже, в подземелье — темница. В этом мрачном помещении держали исповедников новой веры в 177 году по P. X.[204]. Недавние раскопки обнаружили окружность амфитеатра, на котором совершилась развязка драмы, самой знаменитой в анналах рождающегося христианства.

Холм Фурвьер обязан, по всей вероятности, именно этому воспоминанию тем, что он стал святым городом набожных лионцев и весь покрылся монастырями. Живой, деятельный Лион спустился по склону квартала Св. Иоанна, рассыпался на полуострове у слияния Соны и Роны и протянулся за реку, в долину Дофинне. Это движение началось уже в древности. Оно было неизбежно. Лион с самого начала был живым торговым центром, где проходил весь импорт и экспорт Галлии. Торговля привлекала туда иностранцев, которые часто и оставались там. Это были галлы из всех уголков Галлии, италийцы, испанцы, — даже довольно большое число греков и сирийцев. Отсюда идут своеобразные черты Лионской Церкви, на которой всегда лежал эллинистический отпечаток, и которая была более других открыта восточным сектам и их мистическим грезам. Первыми ее епископами были священники из Смирны, Потин и Ириней. Она поддерживала переписку с Азией. Вспомним знаменитое письмо, которым лионские верные сообщили своим отдаленным братьям во Христе об испытаниях и славе Бландины и ее товарищей.

Этот деловой, шумный, космополитический город не мог долго тесниться на малодоступной вершине. Неодолимая сила тянула его вниз, к великой речной дороге, которая проходила у его подножия, звучащая от криков гребцов, бороздимая легкими лодками и тяжелыми купеческими кораблями. Прежде слияние Роны и Соны находилось не в том месте, куда в настоящее время перенесла его работа природы и людей, а неподалеку от Белькура. Здесь они соединялись в одну реку, обтекающую остров, болотистая и низкая почва которого была скоро оздоровлена и покрыта домами. Сперва это был только барачный, летучий городок — Canabae, как называли его римляне. Затем возникли более прочные и изящные постройки. Остров Роны заселился особенно густо. Здесь впоследствии найдены были лучшие мозаики. Здесь основалась корпорация виноторговцев — одна из самых богатых, тесно связанная с корпорациями лодочников Роны и Соны, основавшихся на противоположном берегу. Тут река как бы сама приспособлена к устройству порта, и тут найдены были следы античной набережной.