История Франции в раннее Средневековье

Правда, что среди готов мы находим христиан еще в III веке, и церковные историки, склонные к апологетическим обобщениям, утверждают, что «почти все варвары приняли христианство во время борьбы с Римом, при Таллине и его преемниках». Но эти факты все же только частные случаи. В IV веке гот Ульфила был посвящен в епископы Евсевием Никомидийским и сделал перевод св. Писания на готский язык. Но он не имел успеха у своих соотечественников, которым проповедовал наполовину арианское учение. Он со своими сторонниками должен был искать убежища у императора, который поселил его в дунайских провинциях. В 370 году король Атанарих поднял жестокое гонение против готов, приверженных к христианству. Только впоследствии, когда готы под предводительством Фритигерна пришли просить помощи у римлян, арианство сделало успехи в их среде[303].

V. Германцы в Империи [304]

Германцы размножаются на самой почве Империи. В некоторых областях они господствуют под номинальным суверенитетом императора, в других заполняют пустоты в непрерывно тающем населении.

Положение этих пришельцев очень разнообразно. Часто это — стада рабов, которых удачный поход бросил на римский рынок. «После побед Клавдия Готского не было провинции в Империи, — говорит Требеллий Поллион, — где нельзя было бы найти готов, рабство которых свидетельствовало о нашем торжестве». В домах богатых галло-римлян были в большом спросе красивые германские рабыни: одна такая есть у Авзония, Биссула, из племени свевов, «с голубыми глазами и белокурыми волосами. Она получила римское воспитание, сохранив свою германскую прелесть»; с нею хорошо обращались, и она жила, как свободная женщина. Иногда целые племена после поражения сдавались победителю; это dedititii, gentiles, liti — военные колоны на римской службе. Некоторые народы вступили в союз с Римом, откуда их имя foederati (федераты). Bо всех концах Галлии в начале V века встречаются отряды варварских солдат.

Рим сам открывает им свои армии, и это одна из самых опасных форм «варварского нашествия». Иные императоры сознают эту опасность. Проб, набрав 16000 аваров, постарался рассеять их по разным провинциям, смешивая с другими солдатами. «Не следует, — говорит он, — чтобы видели, чем Рим обязан варварским вспомогательным отрядам». Храбрые в сражении, они плохо подчиняются дисциплине, остаются насильниками, грабителями, наводя ужас на население, которое они должны защищать. В 69 году, когда Вителлий вступал в Рим, вид солдат, «покрытых звериными шкурами», поразил римлян. Когда с ними шутили, или когда нечаянно толкали при встрече, они тотчас выходили из себя, кидались на толпу с ножами. С римскими легионерами у них постоянные ссоры, которые едва-едва не доходят до настоящих сражений. Их верность ненадежна. Самые грозные противники Рима — Арминий, Марбод, Цивилис, Ганнаск жили в Риме и служили в его армиях. В 357 году, когда Юлиан готовит поход, одна шайка аламаннских литов неожиданно бросается на Лион II, не будучи в состоянии туда проникнуть, грабит окрестности. В 377 году лентии переходят Рейн, чтобы грабить Галлию, потому что один из их людей, служащий в императорской гвардии, уведомил их, что к этому представляется удобный случай, так как Грациан едет на восток. Эти германцы на римской службе претендуют уже распоряжаться судьбами Империи: в 360 году они провозглашают императором Юлиана, поднимая его на щиты по германскому обычаю.

Этих чужеземцев вводят не только для защиты Галлии, но и для ее обработки. Разве не явится спасительным для благосостояния Империи привлечение к земле этих сильных работников в эпоху, когда мелкие собственники бегут с нее? Так думает государство, которое селит их на своих землях и предлагает делать то же частным лицам. Современники хвалят его за это. «Благодаря тебе, Максимиан Август, — пишет панегирист, — франк, покорившийся нашим законам, возделал покинутые поля нервиев и тревиров; ныне, благодаря тебе, Константин Цезарь, все что оставалось невозделанным в округах Амьена, Бове, Труа и Лангра — зазеленело трудами пахаря-варвара». Разве не заключается величайшая победа в том, что они «возделывают землю, которую опустошали?». «Пусть салий, — говорит Клавдиан, — обрабатывает наши поля, пусть сикамбр перекует меч на серп!».