История Французской революции: пути познания

Как видим, автор последовательно проводит мысль о том, что Террор был средством внутриполитической борьбы, направленным против врагов Революции и обусловленным исключительно их сопротивлением.

Ж. - К. Мартен, говоря о Терроре, использует, правда, не столь «политкорректные» формулировки, как его коллега, и не пытается за счет обтекаемых фраз сгладить то удручающее впечатление, которое способны произвести на читателя масштабы происходивших тогда репрессий. Тем не менее объясняет их он точно так же - «силой обстоятельств», потребностями ведения внешней и внутренней борьбы против врагов Республики:

«...Лишь регионы “гражданской войны”, где эти люди [представители Конвента в миссиях и их окружение. - А. Ч.] могли действовать без каких-либо сдержек, испытали неконтролируемый всплеск репрессий в периоды наиболее ожесточенных боев».

«Однако наихудшие репрессии произойдут, когда война вместе с соперничеством и внутренней борьбой политических “фракций” дадут основание для массовых убийств и казней».

«Положение представителей в миссиях <...> также служит объяснением насилия. Приоритетом для них были защита и снабжение продовольствием городов и армий; они проводили реквизиции, облагали налогами наиболее богатых, наказывали “предателей” и противников, начиная с неприсягнувших священников и дворян, и опирались в этом до февраля - марта 1794 г. на местных санкюлотов. <...> Эти люди надежно оберегали Францию от вторжения и контрреволюции, но крайне высокой ценой» [курсив в цитатах мой. - А. Ч.][619].

Особый интерес представляет объяснение Ж. - К. Мартеном размаха репрессий в Вандее, поскольку сам он долгие годы специализировался именно на изучении Вандейского восстания[620]:

«Вандея имела те же черты, что и другие регионы, подвергшиеся репрессиям, начиная с того, что ее сельское население, не говорившее по-французски, вызывало к себе такое же презрение, как бретонцы, эльзасцы, баски и корсиканцы. Там была проявлена обычная беззастенчивость в ликвидации групп дезертиров, когда на кону стояла победа в войне. <...> Ничего не известно о том, к каким методам прибегали здесь, как и в других местах, представители государства, если они не вступали при этом в конфликт с [правительственными] комитетами. Особенность войны в Вандее состоит лишь в ее размахе и ее сложности. Угроза была ужасна, контрреволюция могла захватить Нант, одним ударом изменив историю страны! Страх, лежавший в основе политических решений революционеров с 1789 г., сыграл против Вандеи - боялись, что она прорастет повсюду»[621].

Таким образом, мы вновь видим все ту же «теорию обстоятельств»: террор в Вандее объясняется исключительно необходимостью борьбы с контрреволюционерами. Интересно, что Мартен подчеркнуто отрицает специфический характер того, что происходило в Вандее, и настойчиво стремится поставить те события в один ряд с иными проявлениями массового насилия, как в самой Франции, так и за ее пределами:

«Вандея представляла собой пароксизм в ситуации, к сожалению, обычной и повторившейся вновь, когда Бонапарт и Талейран поручили Тюрро “терроризировать” Вале [швейцарский кантон. - А. Ч.] после 1801 г. Вспомним также, что аналогичные бесчинства солдатни, опустошения, насилие, грабежи и даже похищение женщин и девушек практиковались в ту же эпоху русскими войсками в Польше, турками в Южной Европе и особенно английскими войсками в Ирландии некоторое время спустя»[622].

Подобные параллели выглядят по меньшей мере странными, если принять во внимание сообщение самого же Мартена о том, что в ходе проводившейся Тюрро карательной операции погибла большая часть из тех 170 тыс. чел., что стали жертвами войны в Вандее: «В некоторых районах деревни потеряли от трети до половины своего населения» и т. д.[623] Ни одна из упомянутых им «аналогичных» ситуаций в других странах не может и близко сравниться с Вандеей по размаху репрессий против мирного населения, тем более ни в одной из них речь не шла об истреблении соотечественников (англо - ирландский конфликт носил все же скорее межнациональный характер). Очевидно, автор таким образом предпринял не очень удачную попытку хоть как - то сгладить отталкивающее впечатление от этой печальной страницы революционной истории.