История Германии в ХХ веке. Том I

Мнение о том, что значительная часть проблемных явлений эпохи модерна, от пьянства и антисоциальности до преступности, может быть прослежена до биологических факторов, было частью идейного багажа правого радикализма тех лет. Таким образом, величайшее зло эпохи модерна может быть отслежено до конкретных, биологически или расово определимых причинных факторов. Убежденность в том, что они находятся в гармонии с современным естествознанием, придавала этим взглядам почти непоколебимую прочность, тем более что их можно было очень гибко использовать в политической борьбе против потенциально любых политических противников.

Неудивительно, что антисемитизм пережил огромный подъем после военного поражения и революции зимой 1918/19 года. В изнурительном поиске виновных в несчастье Отечества и коммунистическая революция в России, и западная либеральная цивилизация победителей рассматривались как силы универсализма и интернационализма, следовательно, как антиподы национально и «фёлькиш»-ориентированного мышления немцев. Оба противника, согласно распространенному убеждению, будут представлены, более того, возглавлены евреями – группой, которая по определению является интернациональной и универсалистской по своей ориентации. Разве ведущие банкиры в США, Англии, Франции и Германии не были евреями? Разве ведущие представители левых партий и революционных групп не были евреями – от Льва Троцкого до Розы Люксембург и лидеров мюнхенской советской революции? Отсюда черпал антисемитизм правдоподобность и привлекательность для масс, а предположение о том, что евреи больше других групп извлекали выгоду из новых веяний эпохи и занимали решающие позиции как в капиталистической цивилизации Запада, так и в большевистской революции Востока, теперь многим казалось несомненным. Таким образом, антисемитизм стал отгадкой всех загадок, объяснением практически всех противоречий модерной жизни, особенно в Германии, пострадавшей от поражений, переворотов и попыток восстаний[19].

В конце войны Пангерманский союз попытался оседлать и использовать эти настроения, основав многочисленные антисемитские группы и партии, которые в запутанной ситуации 1919–1923 годов соревновались друг с другом по радикализму и влиянию и объединились со старыми и молодыми группировками радикальных правых. Немецкий народный союз обороны и наступления (DVSTB) был самым важным и крупным из них в первые годы, насчитывая почти 200 тысяч членов (1922) в более чем 600 населенных пунктах. Его агитация была почти непревзойденной по своей примитивности и грубости, но тем не менее весьма успешной[20].

В университетах радикальное расово-антисемитское направление рано утвердилось особенно благодаря «Объединению немецких высших школ» (Deutscher Hochschulring). «Еврейская проблема» должна была быть «решена» в короткие сроки не погромами и бунтами, а вытеснением всех евреев из Германии на основании закона об иностранцах и специальных государственных мерах – такой одновременно радикальный и «деловитый» лозунг встретил одобрение далеко за пределами сторонников фёлькиш-группировок.

Не был секретом и явный, а на правом фланге и радикальный антисемитизм в НННП (DNVP); даже в ННП Штреземана такое отношение было не редкостью, так же как в националистических отрядах обороны типа «Стального шлема», и особенно ярко в протестантской церкви. В 1924 году «Стальной шлем» ввел «арийский параграф» для своих почти 400 тысяч членов – евреи, даже многократно награжденные фронтовики, не допускались к членству. То же самое относится к Младогерманскому ордену с его 200 тысячами членов, Немецкому национальному союзу с 400 тысячами членов, Имперскому союзу (Reichslandbund) с миллионом членов, немецким студенческим союзам, Немецкому гимнастическому союзу и многим другим организациям.

Однако характерным для этих лет был в основном тот довольно пассивный антисемитизм, который получил новую подпитку благодаря событиям во время Первой мировой войны и послевоенного периода, но который не выражался в открытой враждебности или уличных беспорядках. То, что евреи представляют собой инородное тело в германской нации, что они обладают особенно неприятными свойствами, что они связаны с врагами Германии со времен Первой мировой войны, что они контролируют прессу и обогатились за счет войны, а также инфляции и экономического кризиса, что они в любом случае добились особого успеха необъяснимым и, несомненно, незаслуженным образом, было, однако, глубоко распространенным убеждением, сочетавшимся с горячей жаждой реванша за поражение, которое так и не было преодолено. Этот антисемитизм не был фанатичным, агрессивным и крикливым и не был направлен на конкретную цель, конкретное «решение». Но его было с лихвой достаточно, чтобы принять – несмотря на всю критику «перекосов» – жесткие меры против евреев, если эти меры принимались не крикливыми антисемитами, а правительством и «законным образом».