История Германии в ХХ веке. Том I

Вместе с тем поспешные попытки правовой легитимации демонстрировали стремление режима действовать на основании закона, по крайней мере внешне, что по-прежнему имело большое значение для признания среди элиты и значительной части населения. Впоследствии кампания убийств была санкционирована быстро принятым «Законом о защите государства» от 3 июля 1934 года, и министр юстиции национал-социалистической Германии Гюртнер поспешил объяснить, что этот закон на самом деле не создавал никакого нового закона, а лишь подтверждал уже существующий. В кабинете министров Гитлера поздравили за его действия. В частности, министр обороны Бломберг на следующий день после массового убийства, в том числе двух генералов, поблагодарил Гитлера в указе по рейхсверу «за его решительные и смелые действия, с помощью которых он спас германский народ от гражданской войны». Рейхспрезидент фон Гинденбург также прислал поздравительную телеграмму. Через несколько дней в рейхстаге Гитлер открыто признал свою ответственность за совершенные убийства: «В этот час я был ответственен за судьбу германской нации и, таким образом, являлся верховным судьей германского народа». А известный конституционный юрист и националист Карл Шмитт, который был близок к фон Папену, а теперь быстро переметнулся на сторону Гитлера, вторил ему в «Дойче юристенцайтунг»: «Фюрер защищает закон от наихудших злоупотреблений, когда в момент опасности он, в силу своего лидерства как верховный правитель, устанавливает закон самостоятельно»[23]. Эта интерпретация, которая также упразднила разделение властей в лице фюрера и отменила необходимость в правовой обусловленности фюрера, через месяц после смерти Гинденбурга нашла отражение и в объединении законом должности рейхспрезидента с должностью рейхсканцлера. Гитлер вынес этот закон на референдум 19 августа и узаконил его, получив почти девяносто процентов голосов, причем плебисцит этот характеризовался насилием и манипуляциями. Однако это не только постулировало объединение двух высших государственных постов и назначение Гитлера «фюрером и рейхсканцлером», но подтверждало одобрение народом действий, предпринятых в ходе убийств 30 июня[24].

Эти покушения также изменили роль армии в структуре власти нацистского государства. СА была ликвидирована как конкурент, и монопольное положение рейхсвера как вооруженных сил страны теперь было бесспорным, но какой ценой! Приняв участие в подготовке убийств 30 июня, жертвами которых стали также два генерала, рейхсвер стал пособником нацистского руководства, потерял свою независимость и полностью связал себя обязательствами перед Гитлером. Поэтому 2 августа по предложению министра рейхсвера Бломберга армия была вновь приведена к присяге: на сей раз лично Гитлеру.

Наконец, «Путч Рёма» ознаменовал также и начало превращения СС в один из самых могущественных институтов того, что теперь называлось Третьим рейхом. Изначально это была небольшая вспомогательная организация в рамках СА, созданная в основном в качестве личной охраны Гитлера, но ее «рейхсфюрер», экономист-аграрник Генрих Гиммлер сумел создать свою собственную позицию власти, последовательно беря под контроль политическую полицию на местах, значение которой неуклонно росло.

ПОЛИТИКА В ОТНОШЕНИИ ЕВРЕЕВ

Благодаря НСДАП, впервые в Европе к власти пришла крайне антисемитская партия. В предыдущие годы она, как и ее лидер, не оставляла сомнений в том, что считает небольшое еврейское меньшинство в Германии ответственным за значительную часть проблем, с которыми Германия боролась, особенно после становления индустриального общества и тем более после Первой мировой войны. «Без удаления еврейства и преодоления его безумных заблуждений, – говорилось в январском номере журнала „Национальзоциалистише монатсхефте“ за 1933 год, – не бывать оздоровлению немецкого народа <…> освобождению от господства неполноценных, избавлению от фразы как прикрытия антинациональных устремлений». Поэтому «борьба с еврейством» означала «нападение на вражескую центральную власть»[25]. Хотя количество крайне антиеврейских заявлений в предвыборных кампаниях 1930–1933 годов было несколько урезано руководством НСДАП, чтобы привлечь на свою сторону избирателей и из слоев населения, не разделяющих антисемитских настроений, среди сторонников нацистов существовала твердая уверенность, что теперь-то, после прихода к власти, они предпримут против евреев жесткие действия.

Этого опасались и сами евреи. Многие из них поначалу недооценивали значение 30 января, но в редакции газеты «Юдише рундшау» в те дни четко осознавали важность этого события: «Как евреи мы столкнулись с тем, что враждебная нам сила захватила власть в Германии. <…> Национал-социализм – это враждебное евреям движение, антисемитизм заложен в его программу в такой степени, в какой этого не было ни у одной партии прежде, и значительной частью своих агитационных успехов он обязан беспринципному подстрекательству против евреев»[26].