История Германии в ХХ веке. Том II

Кроме того, даже в классических отраслях промышленности компании все активнее переключали производственные линии с дешевого массового производства на высококачественную специальную продукцию. В конце 1960‑х годов «Жук» все еще был визитной карточкой германской автомобильной промышленности: этот экспортный хит группы компаний «Фольксваген», дешевый, с устаревшей технологией, производился в миллионных количествах. Теперь ситуация начала меняться. Типичными для германского автомобилестроения отныне стали технически сложные и дорогие автомобили среднего и люкс-класса марки БМВ или «Мерседес», а вскоре и «Фольксваген» тоже. Аналогичные изменения произошли в электротехнической промышленности, в авиастроении, в химической промышленности и, наиболее успешно, в машиностроении. С внедрением современных технологий возросли и требования к рабочей силе. Преимуществом стала дуальная система обучения и трехлетняя стажировка на предприятии для всех квалифицированных рабочих.

Однако эти изменения происходили в течение длительного времени, с начала 1970‑х до середины 1980‑х годов, и сопровождались большим количеством конфликтов. Увеличилось число забастовок, проводились крупные демонстрации протеста против закрытия заводов, особенно в крупных промышленных центрах Рурской и Рейнской областей, в Баден-Вюртемберге и в прибрежных городах. Но в отличие от Великобритании, эти социальные конфликты не привели к временному параличу общества. Напротив, корпоративные структуры и традиции оказались полезными при организации структурных изменений таким образом, чтобы они выглядели «социально приемлемыми», что означало их смягчение за счет налоговых средств. С одной стороны, профсоюзы рассчитывали на переобучение молодых работников с помощью квалификационных программ и их последующее трудоустройство в других отраслях, в то время как пожилые работники – а это часто означало старше 45 лет – были защищены социальными планами на определенное время на несколько более низком уровне, чтобы затем досрочно выйти на пенсию. С другой стороны, они требовали резкого сокращения рабочего времени, чтобы распространить «существующую работу» на большее количество сотрудников, что в долгосрочной перспективе ускоряло рационализацию, но также помогало растянуть структурные изменения на несколько лет.

В эти годы профсоюзы пережили не только значительный рост числа своих членов (с 6,3 миллиона в 1966 году до 7,8 миллиона в 1978 году), но и пик своего политического влияния. Они были представлены в министерстве несколькими министрами, и их обширные кампании по гуманизации труда, и в особенности по сокращению рабочего времени, были весьма успешными. Однако около трех четвертей членов профсоюза по-прежнему составляли рабочие. С другой стороны, в экономике в целом впервые в 1975 году служащих и чиновников стало больше, чем рабочих. По мере перехода от традиционного промышленного труда к административному, банковскому, страховому или научному сектору профсоюзы теряли свое значение[17].

В крупных промышленных регионах Европы структурные изменения привели к глубоким социальным и топографическим переменам. В английском Мидленде, на севере Франции, на юге Бельгии, в Рурской области или в Сааре – везде теперь можно было увидеть заброшенные заводы и промышленные объекты, опустевшие центры городов. Муниципалитеты находились в тяжелом финансовом положении, и кварталы рабочего класса рядом с заброшенными заводами вскоре заселялись в основном безработными и ранними пенсионерами. Некоторые города потеряли более трети своего населения менее чем за пятнадцать лет. Однако некоторым удалось спустя длительное время привлечь новые отрасли и развить новую динамику, при которой центральное место занимали в основном администрация, финансы и наука. Но большинство бывших угольных и сталелитейных регионов как в Западной Европе и Великобритании, так и в США, оставались остатками распада на протяжении десятилетий.