История Германии в ХХ веке. Том II

После «двойного решения» НАТО в декабре 1979 года движение за мир в ФРГ очень быстро приобрело большое значение. Огромные демонстрации со многими сотнями тысяч участников обеспечили ей внимание на национальном и, что более важно, на международном уровне. Хотя подобные проявления были и в других странах – в частности, в Италии, Нидерландах и Великобритании, – нигде они не достигали таких масштабов. Как и все подобные движения, западногерманское движение за мир было очень неоднородным. Помимо левого социал-демократического крыла и буржуазно-протестантского крыла, а также «Зеленых», которые сформировались как партия благодаря борьбе против атомных электростанций и нового ядерного оружия, именно силы, близкие к Германской коммунистической партии (ГКП), сформировали движение за мир. Они также придали ему сильную антиамериканскую направленность, в то время как политика перевооружения Советского Союза не вызвала у них ни критики, ни возмущения[73].

Однако тот факт, что «Крефельдское воззвание», призывавшее отказаться от размещения американских ракет средней дальности, к 1983 году подписали более пяти миллионов немецких граждан, несомненно, был обусловлен в первую очередь не влиянием коммунистов, а выражал возросшую озабоченность явно значительной части населения. Эти опасения были также подкреплены признаками того, что США с помощью значительно возросшего при Рейгане вооружения явно хотели поставить СССР на колени и, казалось, были готовы пойти на риск ядерной войны на территории Германии, чтобы сделать это. Риторика президента США также была вполне способна усилить такое впечатление, например, когда он говорил о «развязывании ядерной войны» или о том, что Советский Союз является «империей зла»[74].

Поддержка, которой пользовалось движение за мир, вероятно, также объяснялась тем, что большая часть населения ФРГ теперь ценила разрядку и примирение с Востоком настолько, что боялась возвращения холодной войны больше, чем отчуждения ФРГ от США. Кроме того, ракеты средней дальности, которые собирались там разворачивать, были бы направлены преимущественно на территорию Германии, как восточную, так и западную. Жертвами ядерной войны в Европе, отмечало движение за мир, стали бы в первую очередь немцы. Это придавало протестам левонационалистическую окраску, ранее неизвестную в такой акцентуации, и вызвало обеспокоенный интерес со стороны западных правительств. Советский Союз, напротив, возлагал большие надежды на западное, особенно западногерманское движение за мир, рассчитывая, что таким образом ему все-таки удастся предотвратить «перевооружение» НАТО.

Таким образом, политическая основа позиции Шмидта по вопросу перевооружения начала колебаться по мере того, как левая часть СДПГ приближалась к движению за мир, и было совершенно неясно, сможет ли канцлер реализовать свой курс, даже если переговоры с Советским Союзом провалятся и начнется размещение ракет НАТО в ФРГ.

Акцент на национальных интересах в вопросе вооружений также отразился на германо-германских отношениях, которые неуклонно ухудшались после заключения Хельсинкских соглашений. Однако угроза размещения ракет средней дальности создавала, казалось, основу для общих интересов между ФРГ и ГДР. Нельзя недооценивать значение двух немецких государств, подчеркнул Шмидт в беседе с Хонеккером: «В действительности мы оба имеем большой вес в наших союзных и экономических системах, и мы также вправе бросить этот вес на чашу весов, потому что это основной регион Европы, в котором может возникнуть третья мировая война, где может произойти большинство разрушений, если она действительно грянет. Мы обязаны бросить свой вес на весы от имени народа»[75]. Такой упор на общих германских интересах, однако, вызвал подозрение как в Москве, так и в западных столицах, поскольку они опасались тенденции ползучей нейтрализации двух немецких государств. Разговоры о «финляндизации» ФРГ уже были в ходу. И действительно, в СДПГ, а также в движении за мир были силы, которые выступали за сближение обоих немецких государств и ослабление их связей с двумя силовыми блоками и при этом считали диктаторский характер ГДР второстепенным или даже отрицали его. Эти стремления не получили политического влияния. Но то, что в условиях растущей напряженности «второй холодной войны» сохранение мира превалировало над критикой жестоких диктатур в социалистических государствах Центрально-Восточной Европы, было широко распространенным убеждением в СДПГ и за ее пределами.