История города К.

Слушая молодого и современного зама с дипломом то ли Гарварда, то ли Гарлема, тянуло закрыть глаза – и тотчас представлялись потоки инвестиций, наводняющих край. Доллары, фунты стерлингов и мексиканские песо затопляют все складки местности, шелестят о стены обкома, а золотые эшелоны прибывают и прибывают. «Вываливай!» – стоя на крыльце, молодецки кричит Иван Минаевич. Такой или примерно такой грезилась картина.

Увы и ах… Мираж остался миражом. Инвесторы приезжали и уезжали. Изучали обстановку, кивали головами, отпускали комплименты через переводчиков, охотно выпивали и закусывали. Шабашкин и Мокронизов наносили ответные визиты. Иван Минаевич еще неоднократно целовал индийского посла. Но – всё тщетно! Денег в казне так и не прибавлялось. Скорее, даже наоборот.

Визиты и торжества пробили в бюджете заметную брешь, и она была не единственной. Желая прослыть подлинным рыночником, отошедшим от примитивного марксизма, губернатор одно за другим раздавал налоговые послабления. Депутаты, дружно записавшиеся в патриоты, моментально их утверждали. Крепкие хозяйственники, получавшие эти послабления, клялись обеспечить Крыжовинск и окрестности продукцией наилучшего качества. Однако почему-то не обеспечивали. Только всё больше открывалось разного рода дочерних предприятий, иные даже на острове Кипр.

Поэтому трудящиеся, от имени которых выступал на выборах Иван Минаевич, ничего для себя полезного от новой власти не получили. И, совсем уж по правде говоря, даже не ощутили видимости чего-то полезного. От обилия интервью и пресс-конференций жить лучше и веселее не становилось. Наоборот, назревали неприятные вопросы. Отдельные из них начали раздаваться из толпы во время хождений Шабашкина в народ – на те самые предприятия, обласканные налоговыми послаблениями.

Тут и возникла в Крыжовинске новая оппозиция.

Сразу подчеркнем: к тем, кто вслух задавал губернатору неприятные вопросы, оппозиционеры не имели никакого отношения. Более того, на словах они ещё много месяцев хранили абсолютную верность всенародно избранному лицу. Скажем даже всё как есть: почти все они были многим обязаны лично Ивану Минаевичу – кто высокой должностью, кто бюджетными дотациями, а кто теми же налоговыми послаблениями.

Основной штаб-квартирой новой оппозиции стало Крыжовинское телевидение. Точнее, кабинет его главного руководителя, звали которого Михаил Алексеевич Карасин. Хозяин кабинета в прошлом проделал почти такой же славный путь, как Иван Минаевич. Только в обкоме не успел порулить в силу разницы в возрасте. Окружающие всегда знали его как человека осмотрительного и острожного, не склонного рубить сплеча. В свою звезду Михаил Алексеевич верил с младых ногтей. По окончании пятого курса университета он поразил всех членов комиссии своей дипломной работой. Работа была переплетена в сафьян, а название выведено искусственной позолотой… В номенклатурной жизни Карасин ступал мягко, говорил тихо, улыбался многозначительно. Естественно, уже несколько сроков подряд Михаил Алексеевич был депутатом – сначала Совета, затем – областной Думы.

Из-за Думы всё и началось. Придя к власти на волне народного гнева, Шабашкин бросил все силы своего блока на завоевание большинства в местном парламенте. Завоевал без особого труда, ибо разбитый Цап-Царапин зализывал раны и вообще склонялся к примирению. А больше в ту пору сил сопротивляться ни у кого и не было. От ощущения легкой победы у Ивана Минаевича, видимо, закружилась голова. И он отступил от данного им же обещания. Обещал же ни много ни мало, а портфель спикера – и как раз Михаилу Алексеевичу.

При церемонии открытия Думы все фото- и телекамеры следили за одним Карасиным. Когда начались вопросы претендентам, внезапно стало ясно: что-то не срастается в прогнозах. После слов Михаила Алексеевича о том, что он тоже причисляет себя к народно-патриотическому блоку, с места вскочил депутат Чудаков. Этот коммунист и кандидат философских наук дал громогласный отпор Карасину, потребовав не примазываться к победе народа. Повисла долгая пауза, которую Михаил Алексеевич не смог сгладить даже своей особенной улыбкой.

Вскрытие урны стало для Карасина шоком. За его соперника было подано на два голоса больше, включая один, поданный самим соперником. Михаил Алексеевич снова улыбнулся и молча пересел в самый дальний ряд. Знающие люди только головами покачали…

В первое время оппозиционность несостоявшегося спикера заключалась в прощупывании почвы. Как бы пользуясь случаем, вероятные соратники по завершении очередного эфира навещали Михаила Алексеевича. По официальной версии, заглядывали на чай с бубликами. Пригубив чашку чая и надкусив бублик, переходили к основной теме разговора. О чем конкретно говорили, не слышал никто и никогда. Карасин понижал голос и включал погромче радиоприемник.