История города К.

Очень скоро эта деятельность стала для Михаила Алексеевича преобладающей. Телевидение работало как бы само по себе, депутат функционировал сам по себе. В перерывах между прощупываниями Карасин всё чаще ездил в Москву. По официальной, опять же, версии – для дальнейшего развития теле- и радиовещания в регионе. По мере продолжения этого развития в Крыжовинске совершенно заглохло строительство нового здания телецентра.

Разумеется, Шабашкину оперативно донесли о подозрительном поведении Михаила Алексеевича. Губернатор, по-прежнему чувствуя себя на гребне волны, махнул на телевизионного начальника рукой. Сам по себе он был Ивану Минаевичу не страшен. Впервые по-настоящему насторожиться его заставило другое событие.

На традиционные понедельничные планерки у губернатора всегда являлись первые лица из всех учреждений и мало-мальски значимых организаций. Здесь делались важнейшие заявления и раздавались ценные указания. Говорил на них почти исключительно сам Иван Минаевич. Говорил подолгу и со вкусом. Перебивать его, отвлекаться и, вообще, вести себя неподобающим образом считалось святотатством.

Здесь же, на планерках, регулярно сиживал и самый главный крыжовинский банкир, чей финансовый потенциал, пожалуй, не уступал потенциалу всей губернской казны. Фамилия у банкира была говорящей для человека его профессии. Звали его Павлинов Александр Филиппович. Многие, очень многие из сильных мира сего стремились заручиться хотя бы незначительной благосклонностью Александра Филипповича. О богатстве и связях Павлинова в Крыжовинске не первый год ходили легенды. Символом его успеха был офис банка – по здешним понятиям, натуральный небоскрёб из стекла и бетона, увенчанный зимним садом. Там, в саду, Александр Филиппович принимал особо избранных гостей. Под пальмами, среди которых журчали фонтаны и прохаживались живые павлины, решались судьбы и крепких хозяйственников, и депутатов, и чиновников.

А начинал ныне могущественный банкир вполне обыкновенно – с комсомола. Ещё в те времена знавал и Шабашкина, и Цап-Царапина, и Карасина. Ездил в колхоз на картошку. Выступал на собраниях. Записался в дружинники и ходил по улицам с повязкой, по мере сил помогая правоохранительным органам. Потом как-то сразу начался карьерный рост: из комсомола в партию, из партии в аппарат. Августовскую революцию Александр Филиппович встретил в команде Виктора Гавриловича Загашникова (См. главу «Народный губернатор» – Прим. автора).

Первый народный губернатор доверял ему всецело и назначил своим заместителем. Падение Загашникова привело к переменам в жизни его «вице». Павлинов неожиданно для всех бросил административную стезю, выбрав бизнес и финансы. Те, кто поначалу улыбались такому выбору, довольно скоро улыбаться перестали. И потянулись в небоскрёб с пальмами и павлинами за материальной поддержкой. А также за советами, к которым было трудно не прислушаться…

Так вот, первым тревожным симптомом для Шабашкина явилось именно поведение Александра Филипповича. Дело было в том, что Павлинов принялся зевать. Да-да, главный крыжовинский банкир сидел и зевал на планерке у губернатора, едва-едва, чисто символически прикрываясь ладошкой. А то и вовсе не прикрываясь. На присутствующих это произвело сильнейшее впечатление. Сразу пошли всяческие толки и пересуды, погасить которые Ивану Минаевичу не удалось даже самыми бодрыми заявлениями о грядущих инвестициях. От попытки встретиться и объясниться Александр Филиппович деликатно уклонился.

Шабашкин занервничал. До следующих выборов оставалось всё меньше времени (время вообще летело удивительно и необъяснимо быстро), а размолвка с Павлиновым могла дорогого стоить. Слегка утешало лишь то, что сам банкир, видимо, баллотироваться не собирался. Крыжовинцы всё-таки в массе своей недолюбливали банкиров, хотя и завидовали им.

Чтобы упрочить свои позиции, Иван Минаевич обратил взор на Москву. Там после знаменитого дефолта бушевали сильнейшие политические страсти. Про слабость и нездоровье гаранта конституции в кулуарах говорили все. Букмекерские конторы принимали ставки на исход поединка «Дума – Президент», а субъекты высокой политики спешили делать свои ставки, пытаясь заранее вычислить фаворита. Шабашкин тоже решился и допустил большую политическую ошибку.

Будучи на заседании сената, Иван Минаевич во всеуслышание призвал глубокоуважаемого Бориса Николаевича уйти, наконец, в отставку, а коллегам-сенаторам предложил гарантировать гаранту спокойную и безбедную старость. Что и было занесено в протокол.

В Кремле и на Старой площади на инициативу крыжовинского губернатора не отреагировали никак. Пресс-секретарь главы государства комментировать это событие отказался. Но самые знающие люди снова покачали головами, и Шабашкин занервничал сильнее.