История города К.

Начали голосовать, и выяснилось, что Николай Александрович в меньшинстве. Мэра тут же попросили освободить место в президиуме. Свергнутый градоначальник заикнулся было о нарушении регламента, но слушать его заговорщики не стали. Категорически отказавшись отдать ключи от кабинета и печать, Николай Александрович с приверженцами покинул здание Совета. Оппозиция, не допущенная милицией в мэрию, по телевидению обратилась к народу и объявила Цап-Царапина низложенным.

Скандал получился на зависть всем прочим городам. О Крыжовинске несколько дней подряд трубили российские телеканалы. Тушить пожар междоусобицы в Совет приехал сам Иван Минаевич. Пока шли переговоры, со смутьянами индивидуально работали сведущие люди. Кончилось тем, что один депутат уехал домой на новом авто, другой резко улучшил свои жилищные условия, а третий получил в долгосрочную аренду участок земли – как раз там, где давно хотел открыть продовольственный рыночек.

Повторное голосование о доверии, на котором настоял Шабашкин, закончилось в пользу градоначальника. Самые отчаянные оппозиционеры объявили о непризнании его итогов и бойкотировали заседания Совета. Вместо выполнения своих прямых депутатских обязанностей они занялись обличениями мэра (а заодно и губернатора) во всех смертных грехах, организуя митинги и пикеты. В Совет карбонарии являлись раз в месяц за зарплатой.

Что же та самая глубоко скрытая оппозиция, у истоков которой стоял тишайший Михаил Алексеевич Карасин? Она по-прежнему молчала, ожидая своего часа. Нет, конечно, консультации шли, и прощупывание почвы продолжалось. Ключевой вопрос был, кого выдвигать на царство. То есть, на губернаторство.

Призывать обратно Куманёва, на самом деле, мало кто хотел. Все помнили знаменитое бодательное движение Якова Александровича. Помнили и его крутой нрав при общении с крепкими хозяйственниками. А потом, и сами, пожив без Куманёва, считали себя вполне созревшими для решения всего комплекса задач.

Все или почти все были в принципе не против Александра Филипповича. От Павлинова не ждали болезненных импровизаций. Но главный крыжовинский банкир был стопроцентно неизбираем, хотя без его участия вопрос о власти и не мог быть решен. Тогда всплыла совершенно неожиданная кандидатура.

Кто и при каких обстоятельствах впервые назвал фамилию генерала Мироедова, по сей день остается загадкой. Разные источники приписывают авторство идеи то Павлинову, то Карасину, то некоему человеку в Кремле… Ни одну из этих версий проверить пока невозможно. Не исключено, что лишь будущие крыжовинские краеведы прольют свет на запутанный вопрос. А может быть, и не прольют.

Сам генерал службу свою проходил в Крыжовинске, руководя тем заведением, название которого не принято было произносить всуе. Генеральские погоны (в которых он, впрочем, нигде не появлялся) Григорий Владимирович добывал долго. Как и все современные крыжовинские начальники, жизненный путь начал на селе с его суровым бытом. Оттуда уехал в город за образованием, да так в городе и остался. Дальнейшая его биография была ввиду специфики службы засекречена. В короткой справке писали, что работал и в центральном аппарате ведомства, имеет награды. За что – тоже секрет. До описываемых событий Мироедов давал интервью раза два или три, не больше. Каждое слово и каждая запятая в этих интервью были многократно проверены и согласованы с его помощниками и с ним лично.

В обращении с подчиненными Мироедов был взыскателен и строг. Изъяснялся только в повелительном наклонении, периодически бросая пронзительный взгляд из-под густых бровей. Имел и одну как бы фирменную особенность: давая установку или приказывая, не все слова проговаривал вполне четко. Кто списывал это на особенности дикции, а кто (посмышленее) подозревал и далеко идущий умысел. Переспрашивать грозного генерала все, разумеется, боялись. Но, даже недопоняв, кидались исполнять поручения с удвоенной энергией.

О личной и частной жизни генерала также почти ничего известно не было. Прессе более или менее достоверно удалось выяснить лишь одно: Григорий Владимирович обожал рыбную ловлю. В отличие от партийно-комсомольских кадров, любивших пострелять уток, зайцев и прочую живность, генерал из компетентных органов предпочитал тихо посидеть с удочкой на берегу. Природа как бы замирала в такие часы, и вместе с ней замирал сам Мироедов. Тут главное было – не зазеваться от всей этой благодати, не пропустить единственно верный момент. И наш новый герой достойно справлялся с задачей. Одно ловкое движение – и рыба (когда большая, а когда и маленькая) беспомощно болталась на крючке…

Как выяснилось много позже, уже после очередных радикальных перемен в Крыжовинске, партнером генерала по рыбной ловле частенько бывал могущественный банкир Павлинов. Кстати, впервые пути их пересеклись еще давным-давно, в пору хождений юного Александра (тогда еще даже не Филипповича) с красной повязкой дружинника.