История города К.

Дальше случилось страшное. Тихим теплым вечером в пятницу, когда чиновный люд наводил порядок на столах, готовясь к честно заработанным выходным, в приемную вице-губернатора Мокронизова вошли трое в штатском. Или четверо (секретарша от волнения уже не могла вспомнить точнее). Были стремительно предъявлены красные книжицы, и специалист по инвестициям оказался лицом к лицу с незваными гостями. Спустя непродолжительное время чёрная «Волга» с тонированными стеклами увезла его в неизвестном направлении. Вернее, в слишком хорошо известном…

Шабашкин узнал об этом, находясь на даче. Прервав культурный отдых, Иван Минаевич пулей примчался в служебную резиденцию. Увы, звонки в компетентные органы ожидаемого эффекта не дали. Органы ссылались на тайну следствия и подробностей не сообщали. Как выяснилось чуть погодя, за Мокронизовым в тот же вечер последовали несколько сотрудников его департамента. Следствие проявило интерес и к банку «Хлебороб».

Во вторник все газеты вышли с аршинными заголовками, кричавшими о коррупции под крылом у губернатора. Отдельные авторы, намекая на доступ к секретной информации, давали понять, что аресты вот-вот продолжатся.

Чуть бледнее обычного, но все такой же гладко выбритый и подтянутый, Иван Минаевич вышел на очередную пресс-конференцию. Плановая тема была «Животноводство», но все вопросы посыпались про дело Мокронизова. Народно-патриотический губернатор держался стойко и отвечал, что виновным человека может признать только суд. Под конец кто-то ехидно осведомился, почему сегодня товарищ Шабашкин без депутатского значка и кольца на правой руке. «Забыл на другом костюме», – отшутился Иван Минаевич. Так и написали в отчете.

С этого дня рейтинг Ивана Минаевича, и без того уже не слишком высокий, покатился вниз. Пресса как с цепи сорвалась, и аппарат губернатора ушел в глухую оборону. Для информационной контратаки был задействован советник без определенных обязанностей Чемоданов. Довольно долго он пребывал не только без обязанностей, но и без всякой реальной работы. Сидел то у себя в отдельном кабинете, то в помещении пресс-службы, рассматривая в огромную лупу подшивки местных газет и периодически бормоча: «Все сволочи, все…» Народ по возможности обходил его стороной.

Теперь Чемоданов оживился и отстукал на машинке новый публицистический труд, в котором отыскал взаимосвязи между травлей Ивана Минаевича и миллионами некоего банкира. Сюда же, по своему обыкновению, он приплел и водочную мафию. Фемида же и Немезида, по уверениям публициста, были слепы, глухи и немы.

Ни одна из газет публиковать советников опус не захотела. Поэтому в свет он вышел на страницах официозного листка для постановлений и распоряжений.

На войне – как на войне. Руководствуясь этим правилом, Иван Минаевич взялся за поиск внутреннего врага. Который, как известно еще с 30-х годов, опаснее внешнего. И явно двусмысленными Шабашкину показались действия своего чрезвычайного и полномочного представителя Колбасина. Собственно, даже не действия, а бездействие. И даже не бездействие, а скорее образ мыслей. Как-то скептически (по словам очевидцев) посматривал бывший спонсор на новейшие политические виражи Ивана Минаевича. И, прямо скажем, не рвался пропагандировать по всей столице его сенатскую инициативу…

Уединившись и перечитав следующую, пока не опубликованную статью Чемоданова о заговоре и заговорщиках, Шабашкин наконец решился. Назавтра канцелярия губернатора выдала распоряжение уволить чрезвычайного и полномочного представителя без выходного пособия. Крыжовинские чиновники оторопели. Журналисты сначала даже не поверили этой новости и запрашивали подтверждения. Пригласив к себе съемочную группу телевидения, Иван Минаевич лично подтвердил написанное пером и обрушился с гневной отповедью на уволенного Колбасина.

Уволенный Колбасин, из газет узнав об увольнении, сильно удивился. Попробовал дозвониться до губернатора, но тщетно. Мобильный телефон Шабашкин не брал, а секретарши не соединяли. Тогда бывший спонсор и бывший представитель сам прибыл в Крыжовинск и дал обширное интервью газетчикам. Выразив сожаление по поводу кадровой политики Ивана Минаевича, Колбасин посоветовал бывшему получателю финансовой помощи и бывшему шефу подумать о душе и самому достойно подготовиться к пенсии. И вечерним поездом навсегда убыл обратно в Москву.

Покончив с внутренним врагом, Иван Минаевич поворотился лицом к врагу внешнему. Правда, за стенами своей осажденной крепости он, как ни старался, так никого и не увидел. Но это обстоятельство не смутило опытного бойца. Твердо зная, что бить надо по главному противнику, Шабашкин взялся этого противника разыскивать. И надо же было такому случиться: противник почти моментально отыскался, заявив о себе сам.