История города К.

После провала оппозиции и торжества «партии власти» знатоки крыжовинской политической кухни авторитетно прогнозировали падение Дрынникова. Уж на что был упорен и силён народный мэр Куманёв, однако и тому пришлось уйти со сцены… Но прогнозы сбываться не спешили. А вот Борис Минаевич, наоборот, поспешил с ответным шагом и в очередной понедельник пожаловал на губернаторскую планерку. Мэр не стал пробиваться в передние ряды, а выбрал себе местечко у стеночки, на приставном стуле. Жест его был оценён, и на следующий день Бориса Минаевича пригласили уже для беседы с глазу на глаз.

Последствия встречи с генералом начали сказываться скоро. Городские печатные листки явно умерили свой пыл, перестав трепать добрые имена Мироедова и Барабульки. Чиновники из мэрии стали по первому зову являться на совещания в «белый дом». И, самое главное, заведующий канцелярией Волдырёв получил полную отставку от службы. Говорили, что после подписания соответствующего документа Борис Минаевич долго никого не принимал и не брал трубки телефонов. Только вернейшая Фенечка несколько раз ходила из приемной в кабинет и обратно, неся на подносе графин с водой и успокоительные таблетки. О реакции отставленного Волдырёва не было известно ничего.

Губернатор же как-то на одном из публичных собраний добродушно дал понять, что мэр у нас, конечно, человек неопытный, но, может быть, чему-то и научится.

Глава десятая

Торжество стабильности

Итак, стабильность победила окончательно. Мироедов распорядился отдать свой мундир в химчистку, ибо держать его под рукой больше не было смысла, и решил отныне экспериментов не производить. Реформ по Де Голлю и Ататюрку не получилось, и охота затевать что-нибудь подобное прошла совсем. В конце концов, человека ждала давно заброшенная из-за информационных войн любимая рыбалка…

Мэр Дрынников, попив успокоительных таблеток, скоро удалился в отпуск. За него ценные указания из губернаторского дома смиренно выслушивал безотказный Вячеслав Артёмович. На требование Наума Сергеевича сменить подрядчиков, ремонтирующих легендарные крыжовинские дороги (это благодаря им появилось известное выражение про две беды) вице-мэр отвечал уверениями в полнейшем согласии. За сменой подрядчиков грянуло новое требование: разобраться-таки с квартальными надзирателями и рынками. Вячеслав Артёмович и тут закивал убелённой сединами головой. Канцелярия заработала и выдала на-гора соответствующие бумаги. Наум Сергеевич потирал натруженные руки. Далее начались необходимые по регламенту согласования. На каждом листочке должна была появиться закорючка от каждого отдела и департамента. Но здесь машина дала сбой.

При всех избранных народом вождях аппарат жил своей собственной жизнью. Люди, его составлявшие, переходили из службы в службу, сдавали экзамены на классные чины, ездили в командировки повышать квалификацию, учились в академиях и получали беспроцентные ссуды. Довольно трудно было застать разом всех ответственных работников на их рабочих местах. Поэтому бумаги, предназначенные для согласования и визирования, пустились в долгое-долгое путешествие. Такое долгое, что и слабый здоровьем Борис Минаевич давно вышел из продолжительного своего отпуска, а листки с набором закорючек всё совершали и совершали нескончаемый документооборот.

Наконец, в том, что касалось квартальных надзирателей, вроде бы наступила ясность. Означенные лица подлежали увольнению, и претенденты на их места уже заполняли анкеты и писали автобиографии. Наум Сергеевич не удержался и позвонил генералу-реформатору прямо на рыбалку, порадовал доброй вестью. Из-за плеска воды слышно было плоховато, но Григорий Владимирович сказал в ответ пару ласковых слов.

Настал день, когда увольняемым пришла пора ознакомиться с приказами о себе самих. Увы, как по команде, каждый из этого скорбного списка по примеру градоначальника занемог. Такая вот стряслась беда… Борис Минаевич только руками по привычке развёл. Перезванивать «дедушке» на рыбалку было как-то неудобно, решили ждать. Шли дни, потом пошли недели. Увольняемые на работу не ходили, только дружно продлевали больничные листы. Наум Сергеевич, предчувствуя неминуемый генеральский вопрос, ощущал холодок в спине и пониже спины. Мэру намекнули, что настало время и власть употребить. Мэр отвечал, что, будучи облечен доверием общества, никак не может пойти на попрание закона. О рынках в этой дурацкой кутерьме все временно забыли. А там происходили события не менее интересные.