История городов будущего

Тяжелый труд и мрачное существование способствовали распространению пьянства. К 1865 году в Петербурге было 1 840 трактиров³⁸, а уровень потребления водки на душу населения тут был самым высоким в стране³⁹. «Пьянство получило размах, беспримерный даже для России, – писал наблюдатель. – Нередки были случаи смертельного отравления… даже среди четырнадцати-пятнадцатилетних подростков»⁴⁰. В отсутствие домашнего уюта, а то и собственной койки, на которую можно рассчитывать дольше восьми часов в сутки, пьянство в общественных местах стало хронической проблемой; в 1869 году за подобные провинности было арестовано 35 тысяч человек⁴¹. Пышным цветом цвели и прочие виды преступности. В 1866 году за решеткой побывали 130 тысяч петербуржцев – почти четверть населения⁴².

Проституция была легальной и повсеместной. В середине XIX века в городе было 150 зарегистрированных борделей⁴³. Количество официальных проституток в 1870 году составило 4 400 человек⁴⁴. К началу XX века примерно на сорок петербуржцев приходилась одна обладательница «желтого билета»⁴⁵.

Люди, управлявшие городом, как правило, относились к его социальным проблемам с пагубным безразличием. Властвовал в Петербурге император, однако повседневным управлением занималась купеческая олигархия. В результате реформ Александра II мужчины старше двадцати пяти лет, владевшие недвижимостью или собственным делом, имели право голосовать на выборах городской думы, депутаты которой уже избирали орган исполнительной власти – управу. Такая система представляла интересы тех, кому беспросветная нищета петербургских рабочих была только на руку, поэтому попытки улучшить их положение практически не предпринимались. Единственной по-настоящему успешной социальной программой, запущенной в городе в конце XIX века, стало открытие целого ряда новых общеобразовательных школ. К 1910 году грамотные составляли 80 % населения Петербурга⁴⁶ – по этому показателю город значительно опережал Москву⁴⁷, не говоря уж о сельской России. Со временем, однако, петербургская элита горько пожалеет, что допустила такое новшество, как всеобщая грамотность.

Петербург эпохи промышленного роста – это по сути два города, один для богатых, другой для рабочей бедноты. Но эти города существовали бок о бок. Мир блошиных рынков, проституток и пьяного беспамятства находился всего в нескольких кварталах от куполов Спаса на Крови на Екатерининском канале и дорогих магазинов Невского проспекта. Самая интернациональная улица страны в индустриальную эпоху стала еще более роскошной: новых богатеев манили сюда превосходные французские рестораны и расположенный неподалеку ювелирный магазин Фаберже, где родившийся в Петербурге потомок французских гугенотов продавал свои знаменитые пасхальные яйца. Такое яйцо стоило дороже особняка в Париже или Нью-Йорке⁴⁸ – характерная деталь для Петербурга, который был одновременно и богаче, и беднее любого западного города.

Промышленный рост сделал Петербург местом, где состояния не только проматываются, но и создаются. Среди дорогих магазинов на Невском появились российские отделения международных компаний вроде Singer Sewing Machine Company и International Harvester. В открывшемся в 1904 году на углу Невского и Екатерининского канала шестиэтажном доме Зингера было установлено три лифта системы Отиса. Фасад здания украшен огромными бронзовыми валькириями в шлемах, большинство из которых держат оружие, и только одна – швейную машинку, а также громадной скульптурой американского орла. Над фасадом возвышается купол из металла и стекла, увенчанный прозрачным же глобусом, символизирующим всемирное влияние компании. Здесь и привет Америке, и хвалебная песнь ненасытным амбициям мирового капитала, однако в целом здание, спроектированное Павлом Сюзором – главным на тот момент архитектором города, – вполне почтительно относится к своему петербургскому окружению. При всем обилии современных материалов вроде стали и стекла характерные для стиля модерн вьющиеся орнаменты из цветов и виноградных лоз на фасаде дома Зингера – не более чем современный извод завитушек, которыми Растрелли украшал свои шедевры русского барокко.

Промышленность нуждалась в капитале, и к рубежу веков вдоль Невского уже выстроились двадцать восемь банков⁴⁹. В одном ряду с такими международными гигантами, как Crédit Lyonnais, стояло элегантное здание петербургского Русско-азиатского банка. Его фасад привлекает внимание скульптурной головой бога торговли Меркурия, а также двумя корабельными рострами с гипертрофированными, богато украшенными якорями внизу и кадуцеями – магическими жезлами Меркурия – сверху. Отсылы к теме мореплавания, впрочем, казались анахронизмом уже при открытии здания в 1898 году, поскольку куда важнее для торговли и промышленности России давно были железные дороги. Да и сам Русско-азиатский банк владел большой долей в жемчужине российских железных дорог – Транссибирской магистрали.