История и культура индийского храма. Книга II. Жизнь храма

Вместе с тем надписи имеют одну особенность: они просто сообщают о каком-либо событии, не давая при этом совершенно никаких объяснений. Интерпретация многочисленных и порой малопонятных терминов, а также самой ситуации остается во многих случаях за исследователем. Кроме того, надписи не только описывают обычные процедуры, но и отображают установление нового порядка, фиксируя не вполне ординарные случаи, чтобы узаконить прецедент. По большому счету, надписям отводилась особая роль – закрепление и демонстрация иерархии взаимоотношений. Если в жизни какого-то человека или группы людей благодаря совершенному дару происходили серьезные перемены в статусе, то это событие подлежало фиксации.

Далее, в надписях содержится материал, имеющий отношение к измерению земельных площадей, налогам, ценам на земельные участки и продукты, размеру взимавшихся процентов. Такого рода материал показывает, что в то время еще не существовало единой упорядоченной системы мер и весов. В целом южноиндийские надписи более богаты на информацию, нежели надписи Северной Индии, так как дают возможность исследователю узнать не только об основании какого-либо брахманского поселения или конкретного храма, но и проследить их дальнейшую судьбу.

Также благодаря надписям можно узнать о составе средневекового общества, о различных категориях населения и о спорных ситуациях, возникавших вокруг той или иной касты. До нас дошло немало историй о конфликтах, когда оспаривался социальный статус какой-либо касты. Показательно, что социальный статус проверялся или оспаривался посредством храмов. Как, например, в случае конфликта между группами идангей и валангей, то есть кастами левой руки и правой. Столкновения между ними регулярно отражаются в надписях, начиная со времен Куллотунги I, то есть с XI века (Ghose, 1996: 268–269). Также в этом отношении показательна история ратхакаров, которые в XII веке добивались повышения своего статуса, что нашло отражение на стенах храмов (см. об этом: Алаев, 2011: 292–294). А в последующие века, в период Виджаянагара и поздних Пандьев, такого рода конфликты стали возникать достаточно часто.

Некоторые надписи на удивление подробно рисуют картину жизни храма, описывают храмовую обстановку и деятельность обслуживающего персонала. Например, надпись от 992 года, сделанная в храме Уктаведишвары в Кутталаме (дистрикт Танджавур), на восточной и северной стенах центрального святилища, рассказывает о Сембиян Махадеви[297]. При этом сообщаются любопытные подробности о делах царицы, имеющих отношение к храму, а также содержится много данных о храмовых служащих.

Эпиграфика производит впечатление, что именно вокруг храмов вращалась вся общественная и государственная жизнь. Наверное, примерно так оно и было, ведь храм был центром любого населенного пункта – будь то город или деревня, и в обществе, которое было преимущественно религиозным, повседневная жизнь людей была так или иначе тесно связана с храмом.

Надписи, сделанные на стенах того или иного храма, представляли большую ценность в глазах средневекового общества. Практически каждая надпись представляла собой важный документ, и если вдруг возникала спорная ситуация или какая-нибудь необходимость, то потомки дарителя спустя несколько веков могли обратиться к надписи, чтобы доказать свою правоту. Более того, когда возникала чрезвычайная ситуация, которая угрожала существованию надписи, то компетентные власти старались решить вопрос так, чтобы сохранить надпись. Известен случай, когда в 959 году в связи с ремонтом храмовой постройки нагараму Тирувидеймарудура пришлось решать непростой вопрос о переносе на другую стену надписей, где говорится о дарах храму (Алаев, 2011: 223). Тем не менее, бывали случаи, когда неугодные надписи могли быть уничтожены (об этом будет сказано ниже).

Поначалу акты дарения и прочие важные действия записывались на пальмовых листьях. Но это недолговечный материал, который подвержен порче, особенно в условиях индийского климата. Известна одна надпись из Куруда, сделанная на медной табличке. Она рассказывает о том, как пальмовый лист (тала), на котором была сделана запись о даре земли, сгорел, потому что в доме случился пожар. После того, как было установлено, что сын одаряемого продолжает беспрепятственно пользоваться деревней и прилегающими к ней землями, власти подтвердили свой дар и заказали копию дарственной грамоты на медной пластине (Willis, 2009: 125). Можно предположить, что владение данной землей оспаривалось. Цель повторной фиксации факта дарения состояла в том, чтобы подтвердить существование более раннего документа и таким образом оправдать владение землей.