История инвестиционных стратегий. Как зарабатывались состояния во времена процветания и во времена испытаний

Однако в течение года развернулись две великие битвы: одна в море у острова Мидуэй в Тихом океане, другая – в советском городе Сталинграде и вокруг него. Хотя ни Роберт Собел, который написал книгу The Big Board[26], зафиксировавшую историю Нью-Йоркской фондовой биржи, ни финансовые комментарии того времени не упоминают эти события в качестве важных рыночных факторов, эти две величественные победы союзников остановили продвижение держав оси и изменили ход войны. В Европе нацисты отступали после капитуляции огромной армии под Сталинградом, а Мидуэй стал началом заката для Страны восходящего солнца. Как показано на рис. 3.9, американский фондовый рынок инстинктивно понял значимость этого события задолго до того, как экспертное мнение или общепринятая мудрость осознали его значение.

На самом деле дно, которого достигли американские акции во втором квартале 1942 года, действительно оказалось концом долгого периода секулярного медвежьего рынка, который начался в 1929. Весной 1942 года зародился новый секулярный бычий рынок, который продлился почти 20 лет и поднял американские акции до невообразимых новых максимумов в период послевоенного процветания. Конечно, были периодические циклические медвежьи рынки[27], но большой, тупой, неуклюжий фондовый рынок каким-то образом смутно понимал, что долгое господство медвежьего рынка закончилось и наступила новая эра.

Глава 4 «1940: Самый великолепный, самый смертоносный год» Время величайшей опасности для Англии

Как лаконично выразился Черчилль, «1940 год был самым великолепным, самым смертоносным годом в нашей долгой английской и британской истории»[28]. Это было время самой серьезной опасности. Хотя многие из сокрушительных поражений в войне пришлись на первую половину 1942 года, 1940 год был временем, когда Англия в одиночестве стояла перед перспективой вторжения и всей мощью натиска стран оси. Само ее выживание было под вопросом, но ее народ был сплочен и решителен как, возможно, никогда прежде или впоследствии. «Если Британская Империя просуществует 1000 лет, люди все равно скажут: “Это был их звездный час”. Цитадель Содружества и Империи устояла»[29].

Для дальнейших уточнений придется обратиться к ретроспективе. В «Дуэли» Лукач убедительно доказывает, что ключевой, переломный момент войны между нацизмом и Британией был сжат в 80 дней между 10 мая и 31 июля 1940 года. Это был момент перелома и для Германии, и для Британии. Гитлер знал, что ему необходимо установить господство в воздухе над Ла-Маншем и южным английским побережьем, чтобы осуществить вторжение. Во многих отношениях это стало личным состязанием, дуэлью между двумя выдающимися людьми – Черчиллем и Гитлером. В конце концов Гитлер оступился. Посмотрите на долгосрочный график индекса Financial Times с 1929 по 1945 год (см. рис. 4.1): удивительно, какое понимание сути событий демонстрировал лондонский фондовый рынок. Поздней весной 1940 года, когда немецкий блицкриг за считанные дни разгромил армии союзников во Франции и «низких странах», Нидерланды, Бельгия и Дания[30] капитулировали за несколько дней, а танковые клинья и «Штуки»[31] добивали деморализованную французскую армию, лондонский рынок резко упал. BEF, состоящие из самых элитных дивизий британской армии, были сильно потрепаны в ходе немецкого наступления и в какой-то момент оказались на грани окружения и уничтожения. Только чудо эвакуации из Дюнкерка спасло BEF от уничтожения.

В июне, когда Британия эвакуировала из Франции свои разбитые экспедиционные силы, а остров готовился к вторжению, фондовый рынок упал до минимума, которого достигал прежде только в 1932 году, во время самых мрачных глубин Великой депрессии, и проследил, в технических терминах, массивное и идеальное двойное дно. Затем, когда в летнем небе бушевала Битва за Британию, а немцы собирали армаду вторжения, акции стабилизировались. В августе и сентябре цены выросли, так как воздушная битва продолжалась, несмотря на отчаянное положение RAF. Возможно, британских инвесторов вдохновила риторика Черчилля, а может быть, это была просто интуитивная реакция на то, что Британия не падет, что она не будет завоевана: в любом случае, цены росли все выше и выше.

Бычье отношение к Англии, конечно, не было общепринятым тем летом и осенью. Многие якобы мудрые и искушенные комментаторы в Лондоне и Соединенных Штатах впали в отчаяние, но рынок в целом выказывал понимание. Как мы уже отмечали, летом 1940 года многие люди в оккупированной Европе имели все основания считать, что Германия была величайшей военной державой в мире, что Гитлер в некотором будущем будет править Европой, и делали соответствующие ставки.