История искусства в шести эмоциях

Божьи посланники бесцельно мечутся в воздухе, обезумев от горя, закручиваясь в вихревые спирали и рисуя в небесах силовые линии, сходящиеся в одной трагической точке. Поразительная панорама их полета, различные пируэты, в том числе довольно дерзкие, наглядно показывают, насколько виртуозно Джотто управлял этой сценой, не лишив притом ни одного ангела его индивидуальности.

Что же произошло с ангельской гармонией небесных сфер?

Ангелы забыли, что Христос воскреснет через два дня. Перед его окровавленным телом они вновь обрели свою человеческую природу и пережили трагедию утраты Сына Божьего.

Они страдают как люди, охваченные отчаянием, которое родилось из чувства необратимости случившегося несчастья. Мы оказываемся во власти бесконечной печали и безутешного горя, когда теряем кого-нибудь из близких, понимая, что его невозможно вернуть никоим образом. Мы не находим утешения перед лицом вечной разлуки.

Джотто преступает границы средневековой теологии, стремительно сближая небесные сферы, в которых до этого момента не было места страстям, с человеческим измерением, ограниченным и находящимся во власти эмоций.

Ангелы, согласно их силе, причастны непорочной чистоте, изобильному свету и бесконечному совершенству […] мы верим, что они не подвержены нашим страстям.

Дионисий Ареопагит. О небесной иерархии, ч. V

[129]

Слова Д. Ареопагита оставались очень популярными в XIV в. Святой Фома Аквинский занимал четкую позицию, решительно отрицая, что ангелы способны испытывать боль. Тем не менее Джотто настаивал на своей версии, вступая в противоречие со всякой ангелологией[130]. Из стражей небесной твердыни херувимы превратились в человечные, слишком человечные сущности. Их детская внешность, признак их вечной невинности, входит в противоречие с их отчаянными рыданиями. Они напоминают детей, у которых отняли любимую игрушку. В этот раз они спустились на землю не по велению Господа, их заставили это сделать трагические события.

Они отказались от своего безопасного небесного измерения, чтобы принять участие в оплакивании Христа. Они прониклись его страданиями.

Возможно, что рыдающие ангелы Джотто воплощают его страстное желание достучаться до сердец тех, кто до сих пор оставался равнодушным к страданиям и смерти Иисуса. Трагедия приобрела огромный масштаб, преступление, совершенное людьми, настолько непростительно, что даже ангелы не способны больше сохранять свой безмятежный вид. А что уж говорить о людях.

Им не остается ничего иного, кроме вечного чувства вины, которое будет мучить их всегда.

Публичная пытка

Нести на себе безмерный груз страдания, добавить еще дополнительные мучения – единственный способ в попытке выжить.

Сегодня такие практики, получившие широкое распространение в Средние века, могут показаться абсурдными, тем не менее в них прослеживается своя логика, повинуясь которой тысячи людей, вооруженных бичами, наводнили города и селения Европы, начиная с XIII в.

Каждый такой бич или плетка представлял собой палку с тремя хвостами, снабжёнными многочисленными узлами, в каждом из которых сидели шипы в палец длиной, при ударе вонзавшиеся в плоть с такой силой, что для извлечения их порой требовался дополнительный рывок. Этими плетками флагелланты хлестали себя по обнаженным торсам до тех пор, пока их плоть не приобретала синевато-красный цвет, а кровь не начинала обильно струиться прямо на пол и брызгать на стены церкви повсюду вокруг бичующихся.

Генрих фон Херфорд. Книга знаменательных событий,

ок. 1349–1355 гг.

Практика самобичевания, доставлявшая физические страдания и оставлявшая неизгладимые следы, казалось, была единственным способом заслужить прощение Бога за вину, которой люди запятнали себя, едва придя в этот мир. Переживание такого же страдания, какое испытал Христос, когда перед распятием его привязали к столбу и осмеивали, служило орудием спасения души, которая иначе неизбежно была обречена попасть в ад. Умерщвление плоти становилось той ценой, которую флагелланты платили, надеясь попасть в рай.