История ислама. Том 3, 4. С основания до новейших времен

Понятно, что при таких условиях на улице Аббадидов был праздник. В 433 (1042) г. кади Абуль Касим Мухаммед отошел в вечность. Ему наследовал Аббад (433–461 = 1042–1069), как бы созданный для того, чтобы еще превзойти отца в его хитрой и насильственной политике. В 451 (1059) г. он нашел своевременным сообщить, что продержавшийся до этого времени лже-Хишам тихо опочил (естественною или неестественною смертью) и что он высказал последнюю волю, чтобы он, Аббад, был эмиром всей Испании. Вследствие этого он принял титул аль-Мутадид, и арабы не преминули обратить внимание на удивительное сходство между этим завоевателем и халифом Аббасидом того же имени. Но это — вопиющая несправедливость по отношению к последнему: если он и был самовластным, то в то же время в общем он был порядочный человек, между тем как Аббада приходится считать одним из отъявленнейших негодяев во всей всемирной истории.

Нечего говорить, что для выполнения своих честолюбивых замыслов он не пренебрегал никакими средствами. Мы не будем здесь говорить о многочисленных мелочных проявлениях его коварства и предательства; но в 445 (1053) г. он однажды пригласил в Севилью владетелей Ронды, Морона и Аркос-Хереса, с которыми жил в полном мире и был в дружественных отношениях, и здесь замуровал их в бане, вместе со свитой, всего около 60 человек; они задохнулись от проведенного туда горячего воздуха, после чего Аббад как ни в чем не бывало присвоил их владения. Но еще хуже этого была его мелочная мстительность, благодаря которой Аббад никогда не забывал ни малейшей обиды и умел нападать на свои жертвы с каким-то сатанинским коварством.

По какому-то поводу он отобрал у одного из своих подданных, который к тому еще был слеп, все его состояние; бедняга отправился в Мекку, поселился в качестве нищего в священном городе у Каабы и не переставал всенародно высказывать свое негодование на несправедливость своего прежнего государя. Возвращавшиеся паломники рассказывали об этом в Севилье, и вскоре об этом узнал сам эмир. Когда в один из следующих годов приблизилось время снаряжения испанских паломников в дальний путь в Аравию, Мутадид позвал одного из собиравшихся правоверных и дал ему замкнутый ларчик, с поручением передать его слепому в подарок от его государя. Когда тот получил ларчик, то сначала было удивился, но затем в душе попросил прощения у эмира, желавшего, по-видимому, вознаградить его за причиненные ему убытки, и, как обыкновенно делают слепые, стал с восторгом ощупывать одну за другою золотые монеты, которые были в ларчике. Но оказалось, что монеты были покрыты ядом, и он умер в тот же день. Высшее наслаждение Мутадиду доставлял его «сад», в котором цветы были рассажены в черепах, расставленных в порядке и снабженных ярлычками с именами их прежних обладателей; здесь не было только княжеских черепов, которые он сохранял особо в отдельном ящике. Но в то же время он писал для своих любовниц, которых у него было немало, самые чувствительные и нежные стихи, играл роль человеколюбивого, живо интересовался науками и искусствами: совершенный Нерон, только не сумасшедший, каким был, по всей вероятности, император, а потому не заслуживающий никакого снисхождения. Он напоминал этого безумного тирана своею силою и красотою, своею склонностью к неумеренно разгульной жизни, и вместе с тем в работе он проявил не меньшую энергию, при завидной ясности и остроте мысли.

Такой же страшный, как его современник, Бадис Гранадский, он был значительно опаснее его, как ядовитая змея страшнее волка. Во всяком случае, мелкие государства Андалузии, быстро шедшие к упадку, должны были мало-помалу становиться добычей их обоих, пока наконец столкновение между ними стало неизбежным. Первые враждебные действия произошли вскоре после вступления на престол Мутадида; но до тех пор, пока между их границами находились другие области, Бадис только изредка вмешивался в борьбу между Аббадидами и берберами Кармоны, на которых были направлены первые нападения со стороны севильцев. Нельзя отрицать, что Мутадид (я называю его этим именем, хотя он принял его позже) проявил в этом деле большую энергию: почти одновременно с войной против Кармоны, продолжавшей храбро сопротивляться и после смерти Мухаммеда 434 (1042/43) г., при его наследнике, Исхаке, Мутадид напал на западные княжества и, отобрав Мертолу у ее владетеля в 436 (1044) г., сразился еще и против войск Ниеблы и Бадахоса.