История итальянцев

За поражением восстаний последовали репрессии. Во многих итальянских столицах проходили судебные процессы. Особенно впечатляющими по количеству и составу обвиняемых стали суды в Милане по обвинению членов общества карбонариев и федератов, поддерживавших тесные контакты с мятежными пьемонтцами. Среди осужденных оказались Федерико Конфалоньери, блестящий миланский аристократ, ранее уже «запятнанный» участием в движении «чистых италийцев» и обративший на себя внимание меценатством и проектами в области экономики; Сильвио Пеллико и Пьетро Борсиери, оба сотрудники журнала «Иль Кончильяторе»; Алессандро Филиппо Андриен, неутомимый эмиссар Филиппо Буонарроти и истинный образ наполеоновского офицера полковник Сильвио Моретти. Профессиональными военными были по большей части и осужденные на процессах в Неаполе. Тридцать из них приговорили к смертной казни.

Однако многим удалось избежать суда и приговора, скрывшись за границей. Среди прочих в этой первой волне итальянской политической эмиграции находились ломбардский экономист Джузеппе Пеккьо, неаполитанский генерал, один из главных участников восстаний 1820 г. Гульельмо Пепе, поэт Джованни Берше. Большая часть из них продолжала политическую деятельность на чужбине, участвуя в заговорах или сражаясь в Испании либо Греции. Такой пути прошел, в частности, пьемонтский граф Санторре Аннибале де Росси ди Сантароза — один из инициаторов военного мятежа в Пьемонте, погибший в Греции в 1825 г. Другие же, такие, как Раффаэле Россетти, отец поэта-прерафаэлита Данте Габриэля Россетти, и выходец из Модены Антонио Паницци, будущий директор Британского музея, в конце концов интегрировались в общество стран, куда они эмигрировали.

Итак, настал триумф Реставрации, реакционные силы побеждали. В Неаполе из правительства был вынужден уйти Луиджи Медичи, представитель дома Медичи, а его место занял князь Каноза, ярчайший образец самого нетерпимого легитимизма. Победа «ревностных» кардиналов в Риме на конклаве 1823 г., на котором был избран папа Лев XII (1823–1829), имела одним из последствий увольнение в отставку кардинала Э. Консальви. Преследование побежденных, мелочная жажда реванша являли собой, бесспорно, лишнее подтверждение слабости Реставрации, ее близорукости и убогости. Но и противостоявшие ей силы — сектантские организации и либеральные движения — были еще очень слабы. И не только потому, что они потеряли много сил после поражения и лишились лучших умов, но и потому, что на момент решающей схватки их намерения оказались несостоятельными и противоречивыми, а также потому, что они были склонны к импровизации и не имели глубоких корней в обществе.

Закономерным итогом слабости обеих сторон явилась стагнация. Действительно, перед нами предстает картина застойного общества, описание которого, наряду со многими другими, можно встретить на страницах «Прогулок по Риму» Стендаля. То было общество, состоявшее из кардиналов-скептиков, щедрых и покорных властям простолюдинов, пресыщенных министров полиции и молодых либералов, которые после концерта Джудитты Пасты[330] в театре Ла Скала собирались в кафе, чтобы поболтать о «музыке, любви и Париже»[331]. В ожидании перемен можно было довольствоваться той douceur de vivre[332], на которую, подобно всем «старым порядкам», была столь щедра Реставрация. Но действительно ли могли произойти такие перемены? В отличие от своего соотечественника Альфонса Мари Луи де Ламартина Стендаль слишком хорошо знал историю, характер и возможности итальянцев, чтобы сомневаться в них и не понимать, что они не согласятся, как он говорил своему римскому парикмахеру, до бесконечности испытывать над собой власть священников. «Итак, я думаю, — читаем в его “Прогулках”, — не слишком химерично ожидать, что революция в Италии разразится к 1840 или 1845 году»[333].

Культура в период Реставрации Мандзони и Леопарди