История из Касабланки

С каждым проходящим днем я все больше и больше погружаюсь в мир Жози, очарованная ее рассказом. Читая, я так ясно слышу ее голос! Но сейчас меня охватывает чувство беспокойства. Страх, который она испытывала, опасность, таившаяся под поверхностью ее привилегированного образа жизни в nouvelle ville, словно проникают мне под кожу. Порой у меня возникает искушение заглянуть в конец дневника, чтобы найти любые подсказки о том, что ей и ее семье все-таки удалось вырваться. Но я продолжаю сопротивляться этому порыву, не желая пропустить ни единого слова из ее истории, убеждаю себя спокойно следить за тем, как разворачиваются события.

Словно почувствовав мое беспокойство, Грейс начинает шевелиться, открывает глазки и улыбается мне, поэтому я складываю ноутбук и собираю свои вещи. Я неспешно брожу с ней между рядами полок, разглядывая их. Подавляющее большинство книг в современных мягких переплетах, но кое-где между яркими корешками зажаты старые издания с выцветшими тканевыми обложками. Внезапно мне приходит в голову мысль, и я нахожу раздел английской художественной литературы. Отслеживаю имена авторов, пока не дохожу до буквы «С». И вот он, экземпляр «Сильного яда» Дороти Л. Сэйерс! Мои руки немного дрожат от волнения, когда я снимаю его с полки. Это явно не самое популярное издание – я полагаю, что ее книги в наши дни немного устарели, вытесненные более современными криминальными романами и триллерами. На библиотечной карточке, приклеенной к внутренней стороне обложки, всего несколько штампов с датами. И одна из первых, выцветшими чернилами, – дата возврата: «5 марта 1941 года». Это могла быть Жози. Нет, решаю я, это именно Жози сняла эту самую книгу с полки много лет назад и отнесла ее на стойку регистрации, чтобы библиотекарша – добрая и симпатичная мадемуазель Дюбуа – поставила печать. Она читала эту книгу в комнате под карнизом, в своей постели под москитной сеткой, и жестяной свечной фонарь отбрасывал вокруг нее звезды, пока она погружалась в мир Англии 1920-х годов.

Я возвращаюсь к стойке регистрации и спрашиваю библиотекаря, могу ли я зарегистрироваться, чтобы взять книги.

– Конечно, – отвечает она с улыбкой, протягивая мне бланки для заполнения. Сделав ксерокопию моего паспорта, она вводит мои данные в компьютер и проверяет книгу. Затем ставит штамп на внутренней стороне обложки и протягивает ее мне.

Такое чувство, что я установила еще одну прямую линию связи с Жози. Мой штамп с датой теперь стоит ниже ее. Я провожу руками по желтой обложке с черным печатным названием. Жози держала эту книгу в руках. Может быть, она читала ее Нине, сидя во дворе у гранатового дерева, перенося себя и свою подругу в другой мир.

И теперь книга снова окажется в той же комнате на чердаке, где свечной фонарь, стоящий рядом с кроватью, отбрасывает на стены блики в виде звезд.

Дневник Жози – воскресенье, 30 марта 1941 года

Вчера был довольно интересный день. Мама и папа решили устроить званый ужин. По тому, как они обсуждали его целых две недели, можно было догадаться, что это определенно будет не просто посиделка, а «Званый Ужин»: именно так – заглавная «З» и заглавная «У».

За завтраком оговорили все детали: кто будет приглашен, какая будет подана еда, сможет ли папа раздобыть достаточное количество бутылок хорошего вина, не захотят ли мужчины потом выкурить сигару (что, по словам мамы, будет разрешено в гостиной, но только на этот раз), сможет ли папа в принципе раздобыть какие-либо сигары. На самом деле большая часть их беседы была довольно скучной, но я навострила уши, когда услышала, кто приедет: вице-консул американского консульства – мистер Стаффорд Рид, моя учительница английского языка – мисс Дороти Эллис, еще добрая леди, помогавшая нам в лагере беженцев, – мадам Элен Бенатар, которая оказалась вдовой, и Оливье, кавалер Аннет (теперь это официально) с родителями. Это означало, что Аннет разрешат присутствовать на Званом Ужине. Мама решила, что сестра уже достаточно взрослая и ей давно пора научиться держаться в приличном обществе. В этот момент Аннет одарила меня очень высокомерным взглядом, но на самом деле я почувствовала облегчение от того, что все еще недостаточно взрослая. Как по мне, приличное общество может быть чрезвычайно скучным. Я показала Аннет язык, но, к сожалению, это увидела мама и сказала, что мне тоже пора начинать учиться вести себя как леди. Она сказала, что я должна буду надеть свое шелковое платье и перед ужином подавать орехи с напитками, и еще это будет хорошая возможность для меня попрактиковаться в вежливой беседе со взрослыми. Тогда Аннет в ответ показала язык мне, но, к сожалению, мама этого не видела. Как обычно.