История из Касабланки

К этому моменту я так сильно прижалась лбом к перилам, что они оставили красные вмятины на моей коже. Но затем мистер Рид и мисс Эллис вернулись в столовую, где разговоры, казалось, стали еще скучнее. Полагаю, что к тому времени гости выпили уже достаточно очень хорошего вина. Они все много смеялись. Я еще чуточку посидела на лестнице, но больше никто не появился, и в конце концов я тихо поднялась в свою комнату. Аккуратно повесила платье в шкаф, как велела мне мама, а потом довольно долго лежала на кровати, просто размышляя обо всем происходящем. Я даже не читала свою книгу. Все думала о тех коричневых конвертах, которые папа передавал мисс Эллис, и о списке мест и номеров, увиденных мною в одном из них. У меня возникло ощущение, что запланированная поездка в горы каким-то образом связана с этим, хотя я не могла понять, как именно.

Я решила ничего не говорить папе или маме о разговоре между мистером Ридом и мисс Эллис. Будет интересно посмотреть, что произойдет с предложением о семейном путешествии в горы.

Но я определенно собираюсь сказать что-нибудь Аннет о поцелуе с Оливье, это уж без сомнения.

Зои – 2010

Отправившись в следующий раз в библиотеку, я нахожу книгу об американском присутствии в Марокко во время войны. Просматривая указатель, натыкаюсь на знакомое имя: Стаффорд Рид. Листаю страницы, на которых он упоминается. Читаю, что он был одним из вице-консулов, назначенных в Марокко в 1940-х годах. Официально они помогали справиться с потоком беженцев со всей Европы, жаждущих получить визы в Соединенные Штаты. Но потом натыкаюсь на абзац, в котором рассказывается о совсем другой реальности. У нескольких вице-консулов были тайные обязанности. Они собирали разведданые, а также оказывали помощь в создании и координации сети сопротивления в Северной Африке. Это была группа, которой предстояло сыграть ключевую роль в ходе войны.

Я узнала, что, кроме прочих секретных мероприятий, роль Стаффорда Рида заключалась в создании радиосети, база которой находилась в потайной комнате в подвале американского консульства, подключенной к антенне, скрытой на крыше. Известная как станция «Линкольн», она обеспечивала важнейший узел связи, а Рид отвечал за кодирование и декодирование сообщений.

Пока читаю, начинают ощущать, как зудят и горят мои руки. Я выуживаю тюбик крема из сумки с принадлежностями Грейс и втираю немного в красные рубцы. Однако это приносит лишь временное облегчение, и через несколько минут я не могу удержаться и снова расчесываю их, терзая свою кожу так же, как беспокойство тревожит мой мозг. Знал ли отец Жози, во что он ввязывался, когда начал ходить на эти «встречи» в меллахе? Неужели он стал пешкой в очень опасной шахматной игре, которая разыгрывалась на равнинах Северной Африки? Понимал ли он, какой опасности подвергает себя? Догадывался ли, что его девочек использовали в качестве прикрытия, о чем узнала Жози, когда подслушала разговор на лестнице?

Жжение моей кожи становится невыносимым, и я больше не могу сосредоточиться на словах на раскрытых передо мной страницах. Кажется, Грейс почувствовала мое беспокойство, потому что она тихонько всхлипывает во сне и сердито бьет по воздуху пухлым кулачком. Я убираю ноутбук и забираю с собой книгу об американской кампании в Северной Африке.

Мне не хочется идти домой, поэтому решаю вернуться пешком через Хаббус. С тех пор, как заблудилась в медине, я больше не осмеливалась совершать подобные прогулки, не считая походов в библиотеку и обратно. Я все еще сомневаюсь, что смогу ориентироваться в городе. Но Кейт говорила мне, что в Хаббусе гораздо легче найти дорогу, чем в извилистых переулках старой медины, и Хаббус – это лучшее место для поиска тканей для квилтинга. Поэтому я подавляю беспокойство, которое поднимается в моей груди, и делаю глубокий вдох, чтобы успокоиться. Я выхожу сквозь мавританскую арку на тенистые улицы, Грейс кажется спокойной и довольной, убаюканная в слинге близостью моего тела.

В пассаже из небольших мавританских арок рядами расположены крошечные магазины, заполненные полированной медью и латунью, что поблескивает в темных интерьерах рядом с зеркалами в серебряных рамах. На высоких постаментах висят яркие ковры, а полки заставлены расписной керамикой. В одном магазине продаются красивые деревянные шкатулки, инкрустированные перламутром, и мне интересно, не здесь ли Жози купила свою.

– Лучшее качество, лучшее качество, – уверяет меня мужчина. Я киваю, улыбаюсь и продолжаю свой путь.