История из Касабланки

То, как молодая саранча ползает по земле, немного напоминает мне скорпиона, которого мы видели в отеле в Тазе, и неизбежно вызывает в памяти образ месье Гинье. Кажется, ему тоже несложно пересечь пустыню и появиться там, где ему не рады. На днях, когда мы сидели в кафе, я уточнила у папы, видел ли он человека-стервятника еще где-нибудь, и он заверил меня, что не видел. Потом я поинтересовалась, не думает ли он, что месье Гинье может когда-нибудь снова появиться? Папа пожал плечами и ответил:

– В настоящее время вокруг слишком много «месье Гинье». Война, похоже, вытащила их из-под камней. Нам они могут не нравиться, милая, но им есть свое применение. Нищие не могут выбирать, с кем им общаться.

Возможно, теперь мы и нищие, но я же смогла выбрать компанию, с которой хочу праздновать свой день рождения. У меня действительно был хороший день, несмотря на саранчу и все остальное вокруг.

С днем рождения меня!

Зои – 2010

В тот момент, когда я читаю детям в центре для беженцев, в помещение входит Кейт. Она опоздала. Предполагаю, из-за очередной милой встречи с Томом где-нибудь на уединенной скамейке в парке. В моей груди все сжимается от боли, ярости и унижения, и я теряю нужную строчку на странице. Мгновение пытаюсь отдышаться. Как она смеет появляться и так хладнокровно притворяться, что за моей спиной ничего не происходит?! Она улыбается и машет с другого конца комнаты, прежде чем переключить свое внимание на одеяло. Немного придя в себя, я снова сосредоточиваюсь на книге и стараюсь вызвать улыбку у детей, которые смотрят на меня немного вопросительно, удивленные, что я так внезапно остановилась посреди рассказа о «Рыбаке и джинне».

Я намеренно затягиваю процесс и с готовностью уступаю просьбам детей почитать что-то еще, чтобы попытаться избежать общения с Кейт. Но к тому времени, когда я заканчиваю, она подходит и встает рядом. Она протягивает мне чашку мятного чая, а затем просит детей собрать свои войлочные цветы и отнести их к длинному столу на козлах, который она соорудила, чтобы женщинам было легче работать над одеялом. Я ставлю стакан на пол рядом со стулом и не глядя в ее сторону начинаю убирать книги.

– Ты в порядке, Зои? – спрашивает она, когда я поворачиваюсь к ней спиной.

Я прикусываю губу и ощущаю металлический привкус крови. Затем поворачиваюсь к ней лицом, моя шея и щеки пылают от ярости.

– Нет, Кейт. Как тебе, очевидно, хорошо известно из милых бесед с моим мужем, я определенно не в порядке.

Она слегка хмурится, притворяясь, что не понимает.

– Не разыгрывай невинность, – шиплю я, понизив голос, чтобы остальные не услышали. – Я на днях видела вас с Томом вместе в парке.

– О, Зои, нам нужно поговорить… – начинает она, успокаивающе протягивая ладонь к моей руке. Я стряхиваю ее с себя.

– Сейчас не время и не место для этого, – огрызаюсь я.

– Но мы только пытаемся…

Я снова обрываю ее на полуслове. То, как она произносит «мы», снова вызывает у меня вспышку гнева.

– Было совершенно очевидно, чем вы занимаетесь. Сделай мне одолжение, не оскорбляй меня, пытаясь оправдаться, вдобавок к унижению и боли, которые ты уже причинила.

Она снова тянется к моей руке, и на этот раз я отшатываюсь от нее, задеваю каблуком туфли стакан с чаем и опрокидываю его. Она наклоняется, чтобы поднять стакан, достает из рукава салфетку и пытается вытереть пролитое.

– Оставь это! – произношу я так резко, что несколько голов поворачиваются в нашу сторону. – Я разберусь. Иди и продолжай свою работу, они тебя ждут.

На ее глаза наворачиваются слезы, она морщится от внезапной резкости моего тона. Но она, кажется, понимает, что представлений довольно. К нам приближается мадам Хабиб, и поэтому Кейт отступает, неохотно возвращаясь к своему месту у стола с одеялом.

Опускаясь на колени и промокая лужу сладко пахнущей жидкости бумажными полотенцами, я украдкой вытираю со своих щек горячие слезы ярости и боли. Затем сообщаю мадам Хабиб, что сегодня собираюсь уйти пораньше, так как у меня болит голова. Она суетится вокруг меня, говорит, что ее муж с радостью отвезет меня домой, но я отказываюсь от предложения, планируя взять такси. Я не могу больше ни секунды находиться в одной комнате с Кейт.

Мои руки чешутся и горят, я чувствую себя грязной, замаранной. Оказавшись дома, бегу наверх в ванную, снова и снова мою руки, как будто это поможет успокоить мой встревоженный разум.

В конце концов я вытираю их насухо полотенцем и подхожу к Грейс. Крепко прижимаю дочь к себе, ее близость утешает меня гораздо лучше, чем я сама могла бы утешить ее. Она улавливает мое состояние и начинает беспокоиться, напрягается и пытается отстраниться от меня. Ее неприятие жалит мои и без того расшатанные нервы, и меня внезапно охватывает желание яростно встряхнуть ее и закричать. Я в ужасе быстро опускаю ее на кровать, напуганная этим мощным импульсом. Как это возможно – ощущать подобное по отношению к Грейс?! Я противна самой себе. Стоит ли удивляться, что Том больше не хочет быть со мной?