История христианской церкви от времен апостольских до наших дней

2. Таинство Евхаристии продолжало занимать умы и в последующее время. В Х в. высказывались более правильные воззрения. Напротив, в XI в. снова пришли к более грубым представлениям. Одна противоположность порождала другую. Схоластик Беренгар Турский против учения Радберта присоединился к мнению Скотта Эригены. Несмотря на предупреждения своих друзей, особенно схоластика Адельмана Лютихского, Беренгар немедленно стал нападать на иные воззрения. Он сильно порицал их в своем письме к аббату Ланфранку Беккскому. Этим Беренгар вызвал ожесточенную борьбу, тогда как доселе разговоры велись в границах ученого исследования. Соборы Римский и Верчелльский (1050 г.) осудили его мнение. Собор Парижский (1051 г.) грозил ему и его сторонникам смертью. Собор Турский под председательством Гильдебранта успокоился на своем разъяснении, что хлеб и вино алтаря после освящения становятся Телом и Кровью Христа. Латеранский собор 1059 г. формулировал это следующим образом: «Verum corpus Domini sensualire, non solum sacramento, sed in veritate minibus sacerdotum tractari, frangi et filelium dentibus atteri». Несмотря на ее грубо чувственное содержание Беренгар из опасения перед собором все же принял эту формулу. Десятилетие спустя он, однако, вмешался в борьбу против собора и против составителя этой формулы кардинала Гумберта и после того, как здесь выступил Ланфранк с сочинением «De corpore et sanguine Domini adv. Bereng», он написал книгу «De sacra coena», которая повела к дальнейшим изысканиям. Спор продолжался еще три столетия.

§ 94. Спор по поводу Фотия и вопрос о четвертом браке. Восьмой Вселенский собор 869–870 гг

1. Едва улегся спор об иконах, как в Греческой церкви возникли новые смуты. Когда умер патриарх Мефодий Константинопольский, на кафедру был посвящен монах Игнатий, сын императора Михаила Рангаба (846 г.). Это был человек высоких добродетелей и благочестия. Положение его было, однако, весьма затруднительно, так как ему приходилось бороться не только против своеволия епископов и монахов, но и против коварного и порочного двора. Когда все его просьбы и увещания прекратить кровосмесительную связь со своей невесткой остались безрезультатными, то Игнатий на Крещение 857 г. не дал причастия Варде, брату императрицы Феодоры. Так как император Михаил III Пьяница сложил с себя уже давно все бремя правления государством, то Варда фактически являлся правителем империи. Эта смелость стоила Игнатию патриаршей кафедры. Дело в том, что несколько месяцев спустя Варда посоветовал императору Михаилу отправить в монастырь свою мать и сестер, чтобы они не мешали ему более в его распутстве. Игнатий должен был для них освятить покрывала. Так как последний отказался, то он был обвинен в солидарности с монахом Гебоном, который в качестве мнимого сына Феодоры от ее первого брака произвел мятеж. Следствием этого явилась ссылка Игнатия на остров Теребине.

Вскоре после этого состоялись выборы и был избран Фотий (857 г.), величайший ученый своего века (§ 106). Он, однако, не получил общего признания. Некоторые епископы с Митрофаном Смирнским во главе отвергли его, а если позднее и перешли на его сторону, то только под тем условием, если Фотий признает своего предшественника невиновным и не допустит, чтобы против него было что-либо предпринято. Когда же спустя некоторое время это обещание было взято обратно и вслед за этим последовало низложение Игнатия, то раскол возобновился с новой силой. Митрофан и его сторонники провозгласили анафему на своем соборе в церкви св. Ирины над не сдержавшим слова патриархом, а этот последний, со своей стороны, на соборе в церкви св. апостолов отлучил и низложил своих противников.