История христианской церкви от времен апостольских до наших дней

«Христиане не отличаются, — замечает составитель Диогнетова послания (V, 14), — в пище, одежде, жилище и в прочих жизненных благах от других людей, но они следуют в этом существующим обычаям страны». «Мы, христиане, — взывает Тертуллиан в своей Апологии (42) христианства, — живем в этом мире и вместе с вами посещаем форумы, бани, мастерские, лавки, рынки и прочее. Мы с вами участвуем в мореплавании, военной службе, земледелии и торговле, мы просим пользоваться нашим искусством и трудом. Словом, мы живем так, что естественные условия жизни через христианство не меняются. Но там где идет речь о религиозно-нравственных началах, там мы рознимся». «Христиане живут, — говорится в вышеназванном послании (V, 8, 9), — в плоти, но не по плоти; они живут на земле, но их жизнь на небе». И это стремление к горнему должно было тем сильнее воздействовать на их жизнь, чем более окружающий их языческий мир тонул в чувственном мире. Театры, борьба гладиаторов и зверей и подобные развлечения античного мира старательно ими избегались вследствие связанных с ними безнравственности и жестокости. Отдельные возвышались до того, что избегали зрелища казни преступников. Стремясь собирать сокровища для Небесного Царства, более ревностные христиане полагали, что имущества даны им не для их собственного удовлетворения, но для оказания благотворительности. «Мы, которые материальные интересы прежде любили больше всего, — замечает Иустин (apol. I, 14), — делим теперь с другими все, что имеем, и отдаем всякому нуждающемуся. Если даем взаймы, то, по крайней мере, без всякой пользы». Взимание процентов не одобрялось вообще. Эльвирский собор угрожал за это анафемой (к. 20), тогда как Никейский (к. 17) и остальные соборы запретили взимание процентов только клирикам. Нужно было довольствоваться удовлетворением лишь необходимых потребностей. Украшения и драгоценности, роскошь и излишества не одобрялись. Особенно порицалось ношение серег, подведение глаз и бровей, окрашивание волос, стрижка бороды и т. д. Во всем этом видели проявление роскоши и средство обольщения, ропот против Создателя, против установленного Богом порядка. В качестве противодействия язычеству отвергались даже такие действия, которые сами по себе не заключали в себе ничего предосудительного. Подобно прочим естественным плодам, цветы считались даром Божиим и соответственно с этим ценились, но украшать голову или гробницу венками, признавалось греховным, так как такие венки рассматривались как унижавшая природу суета или как предметы, посвященные богам. Впрочем, при подобной оценке всего этого принималось всегда в расчет общественное положение лица. Отсюда выступая с жаром против роскоши, Климент (Praed. II, 11) все же сражается не столько с употреблением золотых украшений и мягких одежд, сколько против недостойной страсти к этим предметам.

Один пункт заслуживает особого упоминания. Второй брак не допускался, как преступная слабость. Апостол Павел говорит в этом духе о молодых вдовах (1 Тим. 5, 14). Как был уже сказано, это являлось препятствием для посвящения. Второбрачие сопровождалось церковным наказанием. В виду этого духовенству было воспрещено присутствовать на подобных свадебных торжествах (Неок. К. 7, Лаод. 1). Афинагор (Leg. 33) прямо называл его дозволенным блудодеянием. В то время как многие христиане, основываясь на словах Святого Писания о превосходстве девства, вообще избегали брака, другие заключали духовный брак. Девы или вдовы, вступавшие в такие отношения, назывались до конца этого периода subintroductae. Делалось это, главным образом, в интересах целомудрия. Богатые женщины для охраны своего имущества и управления им брали себе в дом духовного мужа, чаще всего монаха. Такой образ жизни представлялся все же весьма соблазнительным, так как во многих случаях наводил на подозрения. С половины III в. мы слышим по поводу этого неодобрительные голоса. Отсюда соборы ближайшего времени, именно раньше всего Анкирский (к. 19), запретили такие духовные брани. С течением времени, впрочем, они постепенно исчезают со страниц истории (ср. § 60).

Что высокая нравственность христиан не укрылась и от взора язычников, об этом было сказано раньше. Блестящее свидетельство об этом дает врач Гален († 200), когда он прославляет их презрение к смерти, их плотскую чистоту и самоотверженность, противопоставляя эти качества христиан себялюбию и честолюбию язычников-философов.

Глава четвертая Развитие учения. Ереси и расколы

§ 27. Понятие и происхождение ереси и схизмы. Симон волхв и Менандр