История христианской церкви от времен апостольских до наших дней

1. В качестве первых представителей евионитского воззрения раньше считались обыкновенно алогеры, так называемые со слов Епифания (Н. 51), христиане Малой Азии (ок. 170 г.). Воззрения их неясны. Твердо стоит только, что алегеры, как противники монтанизма, отвергали Иоанновы сочинения и, пожалуй, находились в связи с евионитами и феодотианами; отсюда речь об отрицании Иоаннова логоса есть только следствие, которое, по Епифанию, должно было явиться результатом такого уклонения. Так продолжалось недолго. Вскоре в этом направлении выступило учение кожевника Феодота из Византии. Со своим учением он явился в Рим, но папой Виктором (189–198 гг.) был осужден. Его ученики Асклепиодот и Феодот Младший или Меняла не помирились с этим и попытались основать собственную церковную общину, для чего в качестве епископа поставили исповедника Наталия. Попытка, однако, не удалась и Наталий спустя короткое время вернулся обратно в церковь. Через несколько десятков лет учение, вероятно, в Риме было воскрешено Артемием. После половины III в. представителем его выступил Павел Самосатский в Антиохии, который, с одной стороны, провозглашал Иисуса простым человеком, но с другой стороны (не персонально) усвоял ему Логос. Антиохийский собор отлучил его от церкви и преемником его избрал Домна. В качестве должностного лица царицы Зиновии Пальмирской он держался, однако, до завоевания Антиохии императором Аврелием (272 г.). Семя, которое он посеял, погибло не вполне. Нет сомнения, что позднее пресвитер и мученик Лукиан в Антиохии (312 г.) не без его влияния стал учить вполне субординационно о Логосе.

По сообщению Афанасия (de Syn. 45) и Василия (ер. 52) Антиохийский собор отбросил положение: Сын и Логос единосущен Богу во избежание аргументации Павла: Христос не по существу человек, так как, будь Он единосущен Отцу, явились бы три усии, и усии Отца и Сына находились бы в противоположности к Богу, почему Отец не являлся бы более первоисточником Божества. Иное объяснение дают Иларий (de Syn. 81–86) и Епифаний (Н. 65, 1). По мнению первого, соборы отбросили это слово, так как Павел объявил (eiusdem vel unius substantiae) Бога и неперсонального Логоса, напротив, по Епифанию, именно потому, что Павел отрицал у Логоса собственную субстанцию, усия. Фрагменты соборных актов, вернее, происходивших между Павлом и его пресвитером Мальхионом прений (см. Routh, Reliquiae S., t. III, et. Eus. V, 27–30).

2. Первым известным представителем модалистического монархианства был Ноет из Смирны. Праксей перенес учение еще при Викторе в Рим. Будучи лишен церковного общения, он переселился в Карфаген, где с ним письменно и устно боролся Тертуллиан. Некоторое время спустя ученик Ноета Епигон старался распространить ересь в столице, что ему и удалось: здесь образовалась небольшая патрипассианская община, руководителями которой вскоре выступили Климент и Савелий. Новшество это повергло Римскую церковь в сильное возбуждение. Главным противником ереси был Ипполит. Зефирин старался, елико возможно, противодействовать. Примеру его подражал Каллист, советник и преемник Зефирина, хотя и не вполне последовательно, так как в то время, когда спор еще не прекратился, отлучил от церкви как Ипполита, так и Савелия. Возможно, впрочем, что Ипполит, не поладив с Каллистом из-за разногласий дисциплинарного свойства, сам отделился от церковного единства. Во всяком случае он, провозгласив себя епископом, выступил против Каллиста во главе своих приверженцев. Схизма продолжалась, впрочем, недолго. Без сомнения, сам Ипполит своевременно воссоединился с церковью (§ 39).

Кроме вышеназванных мест патрипассианство получило особое распространение в Аравии и Ливии. В Аравии к нему присоединился Берилл Бострийский, но на соборе, под влиянием возражений Оригена, оставил это лжеучение. В Ливии боролся энергично с лжеучением Дионисий Александрийский, но без особой для себя славы. Выступив против патрипассианского отождествления лиц, он провел слишком резкое различие между Отцом и Сыном, чем подверг опасности по существу единство между обоими. Вследствие этого он сам дал повод к обвинению себя перед папой Дионисием Римским и должен был оправдаться.

Особый интерес египетского спора заключается в том, что здесь впервые был затронут также вопрос о Святом Духе, между тем как более ранние контроверзы касались отношений только Отца и Сына. Спекуляции не касались обычно третьего лица Троицы. Этим воспользовался Савелий. Он признавал три проявления Бога: как Отца, в создании мира и законодательстве, как Сына, в искуплении, и как Святого Духа, в делах спасения. А так как он эти проявления обозначал как лица, то понятно само собой, что многие были обмануты на счет истинного существа его учения и у него составилось немало сообщников. По нем и самая ересь обычно называется савеллианством.

§ 33. Хилиазм