История Китая

К северу и югу от меня цветет весна,
День за днем я вижу только чаек…
На моей тропинке много лепестков – ни для кого другого я не
срывал их.
Мои ворота всегда закрыты, но сегодня они открываются перед
тобой.
До рынка далеко, я мало что могу предложить тебе.
И все же чаши моего дома всегда полны вином для тебя.
Давай позовем к нам моего старика-соседа,
Позовем его и нальем ему кувшин вина.

Остановка в деревенском домике друга. (Мэнь Хаожань, 689–740 гг.)

Готовя для меня блюдо из цыпленка и риса,
Ты, мой друг, развлекаешь меня в своем деревенском доме.
Мы глядим на зеленые деревья, окружающие твою деревню,
И на голубые очертания дальних гор.
Мы открываем окно, выходящее в сад и на поля,
Чтобы поговорить за чашкой божественного напитка из
тутовника.
Подожди до праздника гор —
Я снова приеду в пору цветения хризантем.

Прощание на заставе Фэнчжи. (Ду Фу, 712–770 гг.)

Здесь должен покинуть тебя твой друг,
Повернув у подножия этих пурпурных гор.
Когда мы снова поднимем наши чаши,
Как мы делали это вчера вечером?
И когда мы вновь погуляем при луне?
Этот уголок земли шепчет слова прощания
Тому, кто был в почете при трех правителях.
И сейчас я возвращаюсь в мою деревню у реки,
Место моего последнего уединения.

Другу, отправляющемуся на север после восстания. (Сыкун Шу, VIII в.)

В опасные времена мы вдвоем приехали на юг,
Теперь ты отправляешься на север, но без меня.
Но вспомни о моей голове, седеющей среди чужих мне людей,
Когда ты будешь глядеть на голубые горы родины.
…Луна заходит за стены разрушенной крепости,
Оставляя над старыми стенами только следы звезд.
Порхают птицы и шелестит трава всюду,
Куда бы я ни повернул голову.

Строки, написанные дождливым вечером другу, живущему на севере. (Ли Шаньин, 813–858 гг.)

Ты спрашиваешь, когда я приеду.
Я не знаю. Я мечтаю о твоих горах, а осенние лужи
пенятся дождем.
Когда мы будем снова подравнивать фитили
в лампах на твоих западных окнах?
Когда услышу я твой голос дождливым вечером?

Хаос мироздания

Во времена анархии и бунтов семья была единственной стабильной единицей общества. Каждая семья вела собственные хроники, наказывала провинившихся, хранила свою историю, воспитывала молодежь. Каждая семья была, по сути, суверенным государством, во главе которого стоял патриарх. В смутные времена человек с ужасом ожидал сколь бы то ни было длительного расставания с семьей. Семья была законом и распоряжалась жизнью человека. Вне семьи, как сказал поэт династии Тан Ду Фу в своем стихотворении «Вид на дикую природу», человек оставался один на один с «хаосом мироздания».