История Консульства и Империи. Том III

Оставались еще многие тысячи отставших и беженцев, которые так стремились на другой берег днем, но передумали переходить с наступлением темноты или хотели начать движение только на следующий день. Наполеон, дав приказ уничтожить мосты на рассвете, велел Эбле и Виктору применить все средства, чтобы ускорить переход этих несчастных. Эбле лично отправился в лагерь в сопровождении нескольких офицеров и заклинал людей переходить через реку, объявляя, что мосты через несколько часов будут уничтожены. Но всё было напрасно. Пришлось ждать еще целую ночь, в течение которой мосты так и не сослужили никакой службы множеству несчастных.

Генерал Эбле получил приказ уничтожить мосты в 7 часов утра. Но его благородное сердце, сколь бесстрашное, столь и человечное, не могло на это решиться. Он заранее разложил под настилом горючие вещества, чтобы при первом появлении неприятеля можно было поджечь мосты, а тем временем успели пройти запоздавшие. С наступлением дня толпы снова устремились к мостам, но и неприятель уже показался на холмах. Эбле оттягивал поджог до восьми часов, но в восемь получил повторный приказ, ибо неприятель был уже близко, и долг велел ему не терять ни минуты. Между тем, поскольку артиллерия Виктора продолжала сдерживать русских, Эбле сам встал у опоры моста и удерживал своих понтонеров, желая спасти по возможности еще хоть немного людей.

Наконец, прождав почти до девяти часов, когда неприятель стал быстро приближаться и мосты могли теперь только помочь русским, генерал решился и с сокрушенным сердцем, отвернувшись от ужасной картины, приказал поджечь обе конструкции. Тотчас потоки дыма и пламени окутали оба моста, и несчастные, находившиеся на них, бросились бегом, чтобы не упасть в реку вместе с обломками. Из толпы, не успевшей пройти и оставшейся на другом берегу, слышались крики отчаяния и плач. Налетевшие казаки пиками убивали несчастных, а затем собрали оставшихся в живых и повели их, как стадо, в сторону русской армии. Неизвестно, сколько их было, шесть, семь или восемь тысяч мужчин, женщин, детей, военных и беженцев, маркитантов и безоружных солдат, оставшихся в руках русских.

Армия отступила, глубоко потрясенная зрелищем, и никто не был так огорчен, как великодушный и бесстрашный генерал Эбле, который на самом деле спас всех, кто не погиб и не сложил оружия. Все до единого из пятидесяти с лишним тысяч вооруженных и безоружных людей, перешедших через Березину, были обязаны жизнью и свободой ему и его понтонерам. Но за эту великую услугу большинство понтонеров, трудившихся в ледяной воде, уже заплатили или должны были в скором времени заплатить своей жизнью; и сам генерал был уже смертельно болен.

Такова была бессмертная переправа через Березину, одна из самых трагических в истории. Русские, напуганные великим именем Наполеона, не решавшиеся преградить ему путь, собиравшиеся остановить его только всей массой, предоставили ему время найти место для перехода, перебросить мосты и совершить переправу. Тем, что ему удалось избежать самой унизительной и сокрушительной катастрофы, Наполеон был обязан чудесному прибытию зоркого и храброго генерала Корбино, благородной преданности Эбле, отчаянному сопротивлению Виктора и его солдат, энергии Удино, Леграна, Мезона, Думерка и Нея и, наконец, своей собственной прозорливости, открывшей ему единственно верное решение. И ему следовало поблагодарить всех, ибо в этот день более, нежели после самых блестящих побед, он был обязан своим генералам, солдатам и даже союзникам.

Тем не менее, поздравив Виктора вечером 28-го с чудесами доблести, проявленными днем, на следующий день, узнав о катастрофе дивизии Партуно, Наполеон осыпал маршала оскорбительными упреками, припомнил о времени, потерянном у Уллы в ошибочных маневрах, и отплатил излишней суровостью за величайшую услугу. Между тем, если кто и был виноват в несчастье Партуно, то он сам, и не в меньшей степени, чем Виктор, ибо захотел продолжать маневры в Борисове дольше необходимого. На следующий день после проявления преданности, достойной всяческого восхищения, Виктор отступал с опечаленным сердцем.

Однако нужно было двигаться, и двигаться, не теряя ни минуты, чтобы через Зембин, Плещеницы, Илию и Молодечно выйти на дорогу к Вильне, которая отходила от Молодечно. От места перехода через Березину возвращались в края, где дороги, проложенные через болотистые леса, представляли собой гати либо мосты длиной во многие сотни туазов. По трем таким мостам предстояло пройти на пути от Березины к Плещеницам, и если бы русские сожгли их, то могли бы легко остановить всю армию. В Плещеницах находился их авангард из казаков и кое-какой регулярной кавалерии под началом генерала Ланского. Этот авангард, к счастью, не сделал ничего из того, что мог бы сделать. Он был занят осадой риги в Плещеницах, где укрылся тяжело раненый Удино с полусотней людей, сопровождавших раненых в бою 28 ноября офицеров. Подоспевшая армия вызволила маршала и его товарищей по несчастью и рассеяла казаков.