История костюма и гендерные сюжеты моды

Что касается семейного уклада, то часто уделом замужней калмычки становилось недоедание, недосыпание, придирки свекрови и побои мужа. В семье женщина была существом бесправным. С ней не считали нужным советоваться по каким-либо вопросам. В то же время она должна была выполнять большой объем работы по хозяйству и соблюдать массу правил поведения. Например, калмычка не могла мыть и расчесывать голову в тот день, когда кто-нибудь из семьи уезжал. Точно так же не могла она этого делать ночью и в послеобеденное время. Женщины у калмыков не должны были показывать свою непокрытую голову «хадымам» — старшим родственникам по линии мужа, а также снимать свою шапку и сапоги в их кибитках. Если калмычка случайно показывала им свою голову или ногу, то непременно должна была просить прощения за оплошность и угостить их вином или чаем. Лица, являющиеся по отношению к какой-нибудь женщине «хадым», при своем приближении к ее кибитке давали о себе знать, чтобы дать ей возможность соблюсти все необходимые предосторожности. Несоблюдение норм «хадым» рассматривалось как неуважение к этим лицам. С особой тщательностью соблюдались нормы «хадым» по отношению к именам самых близких мужу родственников, отца, матери, дедушки, бабушки, родных дядей, старших братьев. Их имена женщинам произносить воспрещалось даже в том случае, если они давно умерли. Вследствие этого у калмычек вырабатывался особый язык «табу». Калмычки не произносили имен своих мужей, а мужья не произносили имена жен. Муж о жене говорил «одака» — «которая», «эта» или же «мана герин кун» — «наш домашний человек». Жена о муже говорила «мана кун» — «наш человек», или «мана залу» — «наш муж», или же «одака». Единственным объяснением причин, почему не произносили имен, у калмыков был довод о том, что стыдно, неловко, неприлично поступать иначе.

Дмитрий Санджиев «Вдова чабана», 1981

Торжественность приезда в гости и приема гостей тоже требовали соблюдения определенной процедуры. Большое значение имели подарки, их количество и качество.

Замужняя калмычка ездила в гости к своим родителям с сопровождающими со стороны мужа. Число сопровождающих могло быть больше или меньше, в зависимости от достатка родителей мужа. Родители калмычки во время ее визита к ним устраивали вечеринки, куда приглашались все соседи, и в соответствии со своим имущественным состоянием делали подарки как своей дочери, так и сопровождающим ее. Дарили все, что только было возможно: дорогие меховые шубы, шелковые, шерстяные и суконные халаты и бешметы, лошадей, коров, верблюдов. Надо было стараться, чтобы приезжая была довольна. Конечно, менее состоятельные люди ограничивались скромными дарами — халатами и бешметами, мелким скотом. Для калмычки эти подарки имели большое значение. Чем более ценными они были, тем более благожелательным было отношение к ней родственников мужа, особенно свекрови. По возвращении из гостей в дом мужа все соседи приходили посмотреть, что привезла она от своих. Часто слух о богатом подарке был объектом разговора всего улуса. Данная семья делалась центром внимания многих. Таким образом, сноха могла поддержать престиж семьи.

Платья 20-х гг. перешитые из взрослых вещей уже без лифов на шнуровке

Девочки-калмычки в платьях с лифами на шнуровке, задерживающими развитие груди, и национальных головных уборах

Девушка-калмычка, играющая на домбре.

Бывали случаи, что калмычка должна была быть у своих родных до официального посещения. В этом случае она не должна была входить в кибитку, а обязана сидеть у дверей снаружи до преподнесения ей свежесваренного мяса и чая. Замужняя дочь не имела права входить в кибитку своих родителей или родственников по отцовской линии после того, как кто-нибудь у них умер.

Простые женщины у калмыков не были наследницами. От имущества мужа им ничего не давалось. Все вместе с детьми по наследству переходило к ближайшим родственникам мужа. Ее только одевали и давали денег на расходы.

Женщина не имела права переходить дорогу мужчинам. Увидев идущего или едущего мужчину, она должна была остановиться, пропустить его и только затем продолжить свой путь. Если она этого не делала, то позволительно было грубо обругать ее. Этот обычай был обязателен для каждой женщины, даже если она была женой человека «благородной крови» — нойона или зайсанга.

Величайшим грехом считалось, если дерутся две женщины. Их разнимали и отрезали у каждой полы халатов, что являлось позором.