История крепостного права на Руси. Предпосылки и основные этапы лишения крестьян личной свободы. XIV—XVII века

Состояние военных сил среднего служилого сословия продолжало ухудшаться. Указ от декабря 1675 г. отмечал крайне высокий уровень непростительных пропусков службы по всевозможным причинам дворян и детей боярских. Некоторые из них ненадолго появлялись на службе, а затем дезертировали в свои поместья. Бояре и полководцы ничего не могли с этим поделать. Помещики часто сказывались больными или ранеными, хотя на самом деле это было не так; и даже если это была правда, то срок их отпуска по болезни давно истек. Некоторые утверждали, что служили в других родах войск или в других городах, что было неправдой. Их несовершеннолетние дети, выросшие на поместной земле, не желали записываться на службу. Для исправления положения были изданы инструкции, в том числе приказ о сборе неустановленного числа крестьян-рекрутов из имений отставных, раненых и больных помещиков, не имевших наследников, которые могли бы их заменить, – явное указание на то, что для верховой езды не требуется чего-то сверхъестественного и что любой физически здоровый человек может стать кавалеристом. Что еще более важно, никого ни при каких обстоятельствах нельзя было переводить со службы офицером в новой армии, кавалеристом, рейтаром или солдатом обратно на старую службу. Любое неповиновение надлежало наказывать беспощадным публичным битьем и конфискацией всего имущества. Однако, как известно, жестокие наказания московского закона приводились в исполнение редко, и правительство не хотело прибегать к насилию, чтобы привить дисциплину своим войскам. Англичанин Самуил Коллинс[81]отмечал, что царь Алексей Михайлович на предложение иностранца казнить дезертиров обронил, «что это трудно сделать, ибо Бог не всем одинаково дал мужество». (Однако правительство могло отдать приказ повесить богатого помещика за отказ явиться на службу.) К концу рассматриваемого периода владельцы крепостных часто отсутствовали на службе тысячами. Дворяне и дети боярские самовольно не являлись в войско в значительно большем процентном соотношении (от 13 до 57 %), чем любая другая категория военнослужащих.

В 1670-х, самое позднее, от 75 до 90 % из них имели только пистолеты и были пригодны лишь для рукопашного боя. В 1675 г. 92 % поместной конницы из Костромской области были вооружены только пистолетами и саблями; большинство из оставшихся 8 % имели карабины и пищали, но некоторые были вооружены исключительно саблями. Так дворяне и дети боярские старой сотенной службы Московии постепенно утратили свою военную значимость. Это уже отмечалось в обзоре 1663 г. К тому времени число тех, кто отсутствовал самовольно на службе, выросло до крайних высот, тогда как столетием ранее оно было относительно незначительным. Правительство, отчетливо понимая, что время старой поместной конницы истекло, отказывало всем, кто служил в новых полках, в разрешении вернуться к старой сотенной службе.

К 1672 г. 50 % (19 000) из 37 859 дворян и детей боярских в 77 южных городах состояли на службе в полках нового строя, по сравнению с 4,5 % из 39 408 человек в 1651 г. В 1672 г. остальные из них несли городскую оборонительную службу (14 935 или 39,4 %), и только горстка, 3921 (10,3 %), находились в старых полках сотенной службы, которая постепенно отмирала. В 1678 г. правительство приказало всем детям боярским и дворянам, у которых не имелось крепостных, вступить в кавалерию нового строя с жалованьем в 24 рубля в год. Тем, у кого были крестьяне, надлежало понизить жалованье из расчета один рубль на двор. Все дети боярские и дворяне, владевшие менее чем 24 крестьянскими дворами, имели возможность служить в полках старого строя, но впредь им не полагалось жалованья, если только они не зачислялись в новую кавалерию.

Мы снова видим, что правительство отчетливо понимало, что старая поместная конница устарела, и пыталось осторожно использовать дворян и детей боярских, оставшихся от более ранней эпохи.

Историк Петра Великого Н.Г. Устрялов великолепно изобразил образ жизни и воинское предназначение старых кавалеристов Петровской эпохи:

«В мирное время помещики и вотчинники, которые не находились на государевой службе, жили в своих деревнях, занимаясь судебными делами, хозяйством, торговлей и охотой, и менее всего думали о делах военных. Когда прибывал стрелецкий гонец от воеводы с указом от царя „готовиться к службе, готовить припасы на прокорм коням“, они тянулись к дедовским ржавым доспехам, готовили мешок с провизией в дорогу и нагружали несколько возов провиантом, который у них имелся в запасе: вяленым и соленым мясом, рыбой, овсяной мукой, гречкой, маслом и крупами. В поход они также брали с собой своих холопов, назначив одних воевать, других обслуживать обоз. Многие появлялись с опозданием или вообще не появлялись. Лучше было сказаться больным, дабы не рисковать потерей служебной земли» (История царствования Петра Великого. Т. 1–3. СПб., 1858; Т. 4. СПб., 1859; Т. 6. СПб., 1863).