История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней

Пока Севастополь занимали немецкие войска, существенные перемены произошли в Киеве. У немецкого военного командования, состоявшего из генерал-фельдмаршала Эйхгорна и начальника его штаба генерал-лейтенанта Вильгельма Гренера, росло недовольство действиями украинского правительства, в котором преобладали социалисты. 29 апреля 1918 г. немцы санкционировали переворот, в результате которого гетманом Украины стал дворянин и генерал Павел Скоропадский, бывший командующий гвардейской кавалерийской дивизией. Он обещал восстановить мир и порядок, вернуть в страну верховенство закона. Диктатура Скоропадского оказалась неоднозначной и недолговечной, однако его вклад в строительство молодого государства не стоит недооценивать. Известный канадский историк украинского происхождения Сергей Плохий отмечает, что этот период «был отмечен плодотворным строительством государственных и общественных институтов»[1039].

Захват Керчи 2 мая завершил немецкую операцию по установлению контроля над всем полуостровом. С приходом в тот же день в Севастополь «Гёбена» и турецкого крейсера «Хамидие» Кош почувствовал себя достаточно уверенно и заявил, что «все теперь в наших руках». Тем не менее он размышлял о том, что делать дальше: будет ли это мирная оккупация, или новые операции распространятся на Кавказ, чтобы захватить последний порт большевиков Новороссийск, и возможно ли соединиться с турками в Батуми[1040]. Но пока внимания требовали события в Симферополе и Севастополе. Военным губернатором Севастополя Кош назначил командира своей кавалерийской дивизии генерал-майора графа Морица Эглофштайна. Баварский аристократ разместил свой штаб в роскошной гостинице Ки́ста на Екатерининской площади (ныне площадь Нахимова), а офицеры штаба поселились в соседних домах. Кох рассматривал возможность в скором времени перевести штаб своего корпуса в Ливадийский дворец в Ялте, бывшую летнюю резиденцию русских царей[1041].

В просторной бухте Севастополя на якоре стояли остатки Черноморского флота, в том числе семь линейных кораблей (все додредноутного класса), три крейсера, двенадцать эсминцев и семь подводных лодок, а также множество вспомогательных судов[1042]. Оккупационным силам требовались профессионалы, чтобы распорядиться этим ценным призом. Тогда в истории Севастополя появился адмирал немецкого флота Альберт Хопман. Адмирал, занимавший должность председателя Навигационно-технической комиссии Черного моря (Натеко) в оккупированной немцами Одессе, в начале мая был назначен главнокомандующим немецкими военно-морскими силами на суше и на море в Черноморском регионе. Еще не прибыв в Севастополь, он узнал о разных флагах на русских кораблях. Теперь, согласно пожеланиям Коша, все они были заменены немецкими. Хопман пришел в ужас. 7 мая он записал в дневнике: «Вместо того чтобы привязывать к себе Украину, а потом и всю Россию экономически и политически, мы все перевернули с ног на голову и поддерживаем турецкую политику грабежей и убийств»[1043].

В Петрограде новые российские власти были возмущены немецкой оккупацией Крыма и захватом в качестве «военного трофея» той части Черноморского флота, которая не ушла в Новороссийск, а осталась в Севастополе. Официальный протест, направленный Лениным германскому правительству 11 мая 1918 г., содержал целый список возражений и жалоб:

«3) Если часть флота причисляла себя к украинскому флоту, то она и осталась в Севастополе.

3 bis) Если наш флот ушел из Севастополя, то это сделано было лишь после наступления германцев и нападения на Севастополь, следовательно, в этом случае явно нарушен был Брестский договор германцами, а не нами.

4) Факты доказывают, следовательно, что мы твердо стоим на почве Брестского договора, германцы же отступили от него, заняв весь Крым…

6) Они заняли Крым после того, как германское правительство… совершенно точно заявило, что считает Крым не входящим в территорию Украины».