История Крыма и Севастополя. От Потемкина до наших дней

Что касается дерзкого маневра, задуманного Сент-Арно, то он зависел от способности правого фланга армии обойти русский левый (ближайший к морю) фланг. Эта важная задача была поручена Боске. После того как он достигнет своей цели, де Канробер и принц Наполеон должны были начать атаку на левую сторону русского центра в окрестностях Телеграфной высоты, предположительно после того, как британцы атакуют правый фланг русских. Желаемой согласованности действий достичь не удалось — ни по месту, ни по времени. Несмотря на то что Сент-Арно не требовал от британцев атаковать правую сторону русского центра — наиболее укрепленный сектор — в лоб, произошло именно это. Некоторые источники указывают, что Раглан, утром 20 сентября осматривая местность в полевой бинокль (удобно устроенный на пне, чтобы можно было держать его одной рукой), решил отказаться от охвата русских позиций, опасаясь, что это измотает его войска и сделает их уязвимыми перед атакой русской кавалерии[406]. Более того, он решил атаковать после главного наступления французов, а не до него. В любом случае он, по всей видимости, не сообщил о своих намерениях французам, которые с нетерпением ждали, когда союзник перейдет в наступление.

Согласно французским описаниям сражения, из-за нерешительности и медлительности британцев время их первой атаки постоянно откладывалось, с 6:00 до 12:00. Например, Каброль рассказывает, что «маршал отправлял офицеров к Раглану одного за другим», чтобы узнать о его намерениях, но каждый раз получал ответ, что британская армия не готова к действиям в ближайшие два часа[407]. Приближался полдень, и Сент-Арно больше не мог ждать и поэтому приказал Боске начинать атаку вблизи берега. При артиллерийской поддержке флота союзников приблизительно в 13:00 дивизия Боске — впереди шла подвижная легкая пехота из Северной Африки (зуавы) — форсировала устье Альмы и двинулась на штурм высот. Русские без боя оставили старую татарскую крепость. Дивизия Боске, поддерживаемая турецкой пехотой и, самое главное, артиллерией, вышла на плато и сумела обойти русские позиции на Альме.

Но до этого решающего этапа сражения русские, расположившиеся на высотах, с некоторым изумлением наблюдали приближение массы французских британских и турецких войск общей численностью около шестидесяти тысяч человек. Капитан Ходасевич, служивший в Тарутинском полку, вспоминал развернувшуюся перед ними картину:

«В 12 часов дня показались все союзные армии, и это было необыкновенно величественное зрелище, когда на расстоянии двух пушечных выстрелов от нас они начали развертываться из маршевых колонн в боевые порядки. Справа, напротив нас, шли красные мундиры, и я спросил нашего полковника, кто они; он сказал, что англичане. Услышав его слова, многие офицеры и большинство солдат выразили сожаление, что английская армия собирается атаковать правый фланг и центр. „Было бы весело биться с ними, поскольку, может, они и хорошие моряки, но, должно быть, плохие солдаты; на суше у них нет никаких шансов против нас“»[408].

Непонятно, почему русские с таким презрением отзывались о боевых качествах британских солдат — Британия и Россия никогда раньше не воевали на суше[409]. За развитием событий наблюдали и другие русские, в том числе группа жителей Севастополя. Среди них были несколько дам из высшего света, которые приехали в своих экипажах, чтобы посмотреть на сражение (вероятно, по приглашению Меншикова). Для них даже соорудили трибуны, чтобы было лучше видно. Интересно, что подобное событие произошло семью годами позже, 21 июля 1861 г. во время первого сражения при Булл-Ран, первого крупного сражения Гражданской войны в США. Многие члены высшего общества Вашингтона, предвкушая легкую победу армии Севера, отправились на пикник, чтобы наблюдать за разворачивающимися событиями. Но, как и во время сражения на Альме, им пришлось поспешно бежать с поля боя — в беспорядке и растерянности.