История кукловода

— Вот собственно для этого тебя и привела Пенка. Дальше думай сам, это все-таки непростой эксперимент и все зависит от тебя. Тело твое будет в состоянии комы. Естественно, под присмотром, когда потребуется ты сможешь вернуться в него, но твои привитые телепатические способности придется заглушить. Почему? Объясняю, это знаешь… как конфликт двух систем, твоей и химеры, ты должен понимать и управлять ею. Твоих возможностей Егор на подавление инстинктов химеры не хватит, следовательно, чтобы сознание мутанта не пустило корни в тебе, придется убрать все канала по которым ты можешь быть… ментально инфицирован. Это не простая вещь — ментальная инфекция, это жуткая вешь. Я бы поставил на химеру, но решать тебе сталкер.

Бобр посмотрел на опустевшую чашку чая и с надеждой спросил:

— Можно еще чайку, а то мне страшно становится.

— А пожалуйста, пожалуйста, Бобр. Тебе какого «восточный базар», «раннее утро» или «ванильное воскресенье»?

— Мне тот что был, я еще не со всеми на этом базаре познакомился, — улыбаясь и протягивая чашку ответил сталкер. Отпив из чашки, на миг улетев на Восток, Бобр снова обратился к Доктору. — А что будет если химеру все-таки убьют, ну например, отсекут голову?

— Если отсекут, то останется просто животное с маленькой слепой головой, абсолютный хищник. Включатся глубинные, корневые рефлексы выживания и уже ничто не сможет остановить хищника. Если отсекут вторую, то химера погибнет. Это все-таки высокоорганизованное существо и без головы оно жить не сможет. Другое дело если большую голову прострелят несколько раз, то и здесь не обязательно уничтожение твоего присутствия в теле мутанта. Мозг многоячеистый, рефлексы с собой ты не берешь, а просто разум можно записать и распределить дублировав многократно… в общем, Егор, в целом вышибить тебя из химеры довольно сложно.

— Но можно?

— Но можно, — подтвердил Доктор, ставя чашку на стол.

Егор моргнул глазом, он и не заметил как здесь появился маленький столик, настолько естественно все произошло.

— А что… что я должен делать? Мне уже и не… не стремно что меня ищут, — проанализировал ощущение сталкер.

— Вы ничего не должны, но я бы на твоем месте поговорил с Ворониным. Он назначил охоту за тобой, и он может ее отменить. Вопрос только в даре убеждения.

Глаза Егора загорелись азартом.

— А знаете что, Доктор?!

— Что?

— Я согласен!

16. Три пути

Утром весь отряд свободовцев с относительным успехом переночевав в норе, там же позавтракав, почистив и приготовив оружие вылез на дно ямы. Перепачканные лица, руки, рюкзаки и комбинезоны. Все двигались с трудом. Кран от того что практически недвижимо провел остаток ночи, карауля внутренний подход к норе, Шурин потому что уснул и проспал в неудачной позе, а Танцор снова невероятно долгое время приводил в чувство правую половину тела.

Утро встретило их чистым сине-зеленым рассветным небом, отсюда со дна ямы с торчащим вертолетным хвостом казалось что ты находишься где-то в горах, настолько прозрачна и чиста была нежная окраска звенящего чистотой воздуха. Сталкеры недоуменно закрутили головами. Что-то однозначно поменялось. Наконец до Крана дошло первым.

— Слышь, мужики, падалью то не воняет.

Сталкеры принюхались, пытаясь уловить оттенки запахов разложения.

— Давай Танцор, кажи науку, каким путем отсюда ползти, — сказал Шурин почти весело. После вчерашнего случая во время выброса они как-то проще смотрели друг на друга.

— Показываю! — в тон ему ответил сталкер, и ловко выбрался на поверхность. Поднял винтовку в боевое положение и застыл.

— Что не так Танцор? — тихо спросил его Шурин, и, дождавшись пригласительного взмаха руки, выбрался на поверхность. За ним с трудом и почему-то тяжело дыша выбрался Кран. Вся троица разом замолчала.

От вчерашней картины не осталось и следа. Ни одного труппа мутанта или человека. Все прежнее поле боя засеяли аномалии. Аномалии начинались там, где они повстречали первых павших кровососов и тянулись до самого Рыжего Леса. Ширина полосы, очевидно была метров пятьсот, а длинна… километра два или три. Стоявших танков не было видно из-за постоянного преломления света и воздуха. Только сейчас, как будто бы нехотя появился звук, постепенно увеличиваясь до ожидаемого фона. Аномалии скворчали, шипели, потрескивали. Толкались, делили зоны влияния. Некоторые из них, было видно, явно двигались на несколько метров взад и вперед, подбирая и разнося в дребезги то, что не подобрали их товарки. Но зато, взамен гор разлагающихся трупов, исчисляемых тоннами мяса, среди сотен и тысяч пульсирующих аномалий красовались артефакты. Полупрозрачная игра всевозможных цветов под ранним утренним небом Зоны. Большие и маленькие, яркие и тусклые, прыгающие словно заведенные и важно раскачивающиеся на одном месте, все было создано одним выбросом. Зона убрала могильник, раскрасив его своими цветами, цветом энергии, пусть не такой понятной, но жизнью, жизнью аномалий и порождаемых ими артефактов.