История либерализма в России, 1762–1914

Всем было ясно, что не только шаги, предпринятые министром, а и декреты, изданные царем в рамках верховного управления могут стать предметом критики со стороны народного представительства; поэтому совсем незадолго до опубликования конституции в нее включили еще статью 24, по которой распоряжения и декреты царя, изданные им в рамках верховного управления или просто непосредственно своею личной властью, должны скрепляться председателем Совета министров или компетентным по данному вопросу министром. Ясно, что это нужно было для защиты престижа монарха, ибо таким образом критика могла быть направлена не на него, а на министра. Но одновременно устранялись и некоторые соображения самоограничения критики, и поэтому решение это оказалось в интересах оппозиционной общественности, которая рассчитывала на присутствие ее представителей в Думе. Требование «скрепления» своею подписью легко могло быть для данного министра тяжелым бременем. Не удивительно поэтому, что Совет министров сначала вычеркнул эту статью из проекта, представленного государственным секретарем. Оправдывая это решение, Витте в Совещании указал на то, что в России, в рамках дуалистической конституции, министр не может подать в отставку в случае, если он по какой-либо отдельной проблеме не разделяет мнение царя. Уйти он может только в том случае, если пришел к выводу, что вообще больше не может возглавлять вверенное ему ведомство. Кроме того, если министр порядочный человек, то просто в силу этого он не может информировать Думу или Государственный Совет о своих разногласиях с царем⁴⁹. А это означает, что министр может оказаться вынужденным защищать в парламенте царский декрет, с которым сам он не согласен.

Восстановление статьи 24 в конституции произошло в самую последнюю минуту по желанию оппозиционных кругов. Дворцовый комендант Трепов показал проект основных законов общественным деятелям Муромцеву, Гессену, М. Ковалевскому и Милюкову и попросил их по поводу законопроекта высказаться. Они составили критическую записку, из которой, однако, мало что попало в проект конституции. Самое важное, что принято было во внимание из их замечаний, было требование «скрепления» министерской подписью и сужение сферы верховного управления в пользу законодательства⁵⁰.

Основные законы провели не только четкое разделение законодательной власти от исполнительной, но и обеспечили независимость судебной власти. По статье 17 конституции царь имел право назначать и сменять всех чиновников в государстве, если закон не предусматривает по этому поводу каких-либо особых условий. В проекте основных законов, который представлен был в свое время Совещанию, последней оговорки не было⁵¹. Это обстоятельство немедленно привлекло к себе внимание участвовавших в Совещании юристов, в первую очередь, членов Государственного Совета. Они заявили, что если в статью 17 конституции не войдет вышеупомянутое ограничение статьи 15 проекта, это будет равносильно упразднению несменяемости судей. Они при этом подчеркнули, что принцип несменяемости судей признается в России не только со времен судебной реформы Александра II, но еще со времен Екатерины Великой и что чрезвычайно нежелательно в чем-либо от него отклоняться⁵².

Наоборот, другие члены Особого Совещания говорили, что несменяемость судей не представляла собой опасности, пока царь располагал неограниченной властью. Но теперь, после того как царская власть утеряла свой абсолютный характер, признание принципа несменяемости явится дальнейшим сильным уменьшением этой власти. На основании этих соображений большинство Совещания высказалось против несменяемости судей. По мнению большинства, судью не может сместить ни министр юстиции, ни Совет министров, но за царем должно быть оставлено это право. Но меньшинство не уступало. Консервативный министр юстиции Акимов заявил: «Несомненно, что независимым может быть только несменяемый судья». Его предшественник, граф Пален, вторил ему: «Без несменяемости правды не существует. Великий принцип la force de la cause jugée должен быть соблюден». Наконец, Фриш указал, что «начало несменяемости вошло во всеобщее сознание». В ответ на все это царь заявил, что «ничего не имеет против несменяемости»⁵³. Таким образом и в отношении судебной власти принцип разделения власти закреплен был конституцией.

Примечания к главе 7

¹ Витте, ук. соч., т. 1, стр. 500.

² Витте, ук. соч., т. 2, стр. 8.

³ Витте, ук. соч., т. 2, стр. 4 и далее.