История локомотива

Предварительно, однако, строится опытный паровоз мощностью в 600 лош. сил. На нем будут проверены все технические и экономические расчеты, на основе которых можно будет построить паровоз мощностью в четыре тысячи лошадиных сил.

Таким образом столетнее детище Стефенсона не только не собирается уступать свое место другим, но состязаясь с ними за первенство, намерено еще долго держаться впереди.

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀ Советский конденсационный паровоз

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀ ⠀⠀

В заключение уместно будет привести несколько страничек из английской «Книги скорости», вышедшей в Лондоне в 1935 году, где дан рассказ о современной поездке по линии Стоктон — Дарлингтон, обслуживаемой экспрессом «Летучий Шотландец». В 1935 году этот поездной состав с локомотивом «Папирус» на перегоне между Лондоном и Ньюкестлем развил рекордную скорость в 108 миль в час, что составляет около 170 километров. Рассказ тем любопытнее, что он принадлежит машинисту паровоза инженеру Пиччи.

«Паровозы типа мощных американских машин «Пасифик» Тихоокеанской железной дороги курсируют на английских линиях с 1923 года. За десять лет эти мощные локомотивы революционизировали железнодорожное движение в Англии. «Летучий Шотландец» проходит расстояние между Лондоном и Эдинбургом, составляющее 630 километров, за семь с половиной часов, прибывая на место минута в минуту.

«Помещение машиниста и кочегара соединяется через тендер с поездным составом посредством узкого железного коридора. В первом вагоне поезда находится особое купе, предназначенное исключительно для паровозной бригады. Хотя весь пробег паровоза длится семь с половиной часов, работа на «Папирусе» требует такого напряжения, что в пути происходит смена бригады.

«Машинист сидит в удобном кресле, внимательно следя за множеством регуляторов, механизмов и стрелок, непрерывно движущихся по кругу или качающихся взад и вперед. Неожиданными своими отклонениями они то и дело вызывают тревогу у машиниста. В то же время взгляд его постоянно обращается вперед. Через толстое зеркальное стекло он внимательно следит за путевыми сигналами. По другую сторону паровозной будки, — если так можно назвать прекрасно оборудованное помещение, абсолютно чистое, сверкающее частями механизмов, — кочегар с таким же вниманием глядит в свое окно.

«Правда, на всем протяжении путь охраняется специальными бригадами, перегоны свободны, остановок нет, но нервы машиниста напряжены до крайности: в зависимости от профиля пути и характера местности меняется скорость, трепещут стрелки, машина требует руководства.

«Первые десять километров, по выходе из туннелей Лондонского вокзала, паровоз идет сравнительно медленно, вздрагивая на стрелках, но уверенно находя свою колею, среди бесчисленного множества запасных путей. Постепенно он преодолевает подъем, ведущий к Поттер-Бару. На западном склоне локомотив набирает скорость и несется с быстротою, о которой не смел мечтать Стефенсон. Она доходит до ста километров в час.

«Мимо мелькают станционные здания Гатфильда. Когда поезд достигает Лэнгли, помощник машиниста поворачивает кран водоснабжения и паровоз захватывает из проложенного между рельс желобов девять тысяч литров воды. Через час с четвертью на горизонте показываются высокие трубы Флеттовских кирпичных заводов. Удушливый запах, похожий на вонь жженной резины, проникает в паровозную будку, в вагоны, и быстро исчезает. Поезд проходит по склонам Питерборо, где когда-то, во времена промышленной революции, разразилось восстание против машин. Теперь железнодорожный путь вьется среди бесконечного ряда ремонтных мастерских.

«В Веррингтоне паровоз вновь набирает воду из тех же желобов во-время медленного подъема, где скорость снижается вдвое. Достигнув высшей точки Великой северной линии, паровоз входит в туннель у Стоктона. Изломанный, неровный профиль пути требует от бригады огромного напряжения, чтобы не потерять скорости и не сломать графика. Когда «Летучий Шотландец» проносится, наконец, мимо зданий станции Грантем, машинист облегченно вздыхает.

«Едва ли кто-нибудь из пассажиров, по большей части деловых людей, спешащих попасть в Эдинбург до вечера, чтобы успеть побывать в банке, закончить переговоры с директором какого-нибудь предприятия и к утру вернуться в Лондон, думает в это время о замечательной истории участка Стоктон — Дарлингтон. Давно стерты все следы прошлого. Паровозы, состязавшиеся на гонках в Ренгилле, дремлют под стеклянными сводами музея в Кенсингтоне. Настало время новых гонок, новых «битв», новых рекордов. И что общего между крохотным «Локомотивом» Стефенсона, этим самоваром на колесах, и могущественным исполинским паровозом типа «Пасифик»?