История марксизма-ленинизма. Книга вторая (70 – 90-е годы XIX века)

Рассматривая возможные способы осуществления социалистических преобразований, Энгельс пришел к выводу, что общественная собственность на средства производства утвердится первоначально в государственной форме, поскольку капитализм сам указывает этот путь, передавая в собственность государства крупные обобществленные средства производства[560]. Этот акт представлялся Энгельсу переломным моментом в судьбе общества и его политической надстройки. Став выразителем интересов всего общества, установив от его имени свои права на средства производства, государство изменит свою природу, перестанет быть государством в прежнем смысле. Воцарятся непосредственно общественный труд, сознательная организация деятельности[561].

Действительно, все те процессы обобществления, которые мог тогда наблюдать Энгельс, имели своей высшей точкой установление государственного руководства теми или иными хозяйственными ячейками. Именно в данном процессе, а также в развитии акционерной формы собственности он увидел «элементы будущей, новой организации производства и обмена», возникающие «внутри разлагающейся экономической формы движения»[562].

Таким образом, представления Энгельса об особой роли государственной собственности и государственной хозяйственной жизни при переходе от капитализма к социализму находились в полном соответствии с провозглашенным в том же «Анти-Дюринге» принципом не строить умозрительных конструкций будущего, но опираться на тенденции, существующие в реальности. Вместе с тем даже на основе весьма ограниченной исходной информации Энгельс смог заметить, что огосударствление само по себе не служит достаточным критерием социалистичности. Государственная собственность на средства производства, считал он, не разрешает конфликта; однако «она содержит в себе формальное средство, возможность его разрешения»[563]. На ряде примеров Энгельс показал, что далеко не всякое огосударствление может стать социалистическим. А значит, можно утверждать: он не отождествлял абсолютно факт государственной собственности с таким положением, когда «общество открыто и не прибегая ни к каким окольным путям возьмет в свое владение производительные силы, переросшие всякий другой способ управления ими, кроме общественного»[564]. Таким образом, огосударствление неравнозначно реальному социалистическому обобществлению, а служит лишь одним из его моментов, промежуточных этапов. В дальнейшем эта важная мысль Энгельса не была в должной мере принята во внимание, и государственная форма собственности в теории и практике социализма долгое время полностью отождествлялась с общественной.

Еще в «Критике Готской программы» был сформулирован принципиальный вывод о необходимости особого переходного периода от капитализма к социализму, содержанием которого является революционная диктатура пролетариата. Однако в «Анти-Дюринге» – возможно в связи с полемическими и популяризаторскими задачами этого произведения – вопрос о переходном периоде, о «долгих муках родов», сопровождающих становление социалистического строя, был опущен. Энгельс пишет об отмирании, «засыпании» государства, связывая этот процесс с исчезновением классов. Такая постановка вопроса и поныне сохраняет свою методологическую значимость. При этом важно следующее. Отмирание государства характеризуется в «Анти-Дюринге» как процесс, непосредственно следующий за социальной революцией. «Первый акт, в котором государство выступает действительно как представитель всего общества – взятие во владение средств производства от имени общества, – является в то же время последним самостоятельным актом его как государства»[565]. Во-первых, речь идет лишь о государстве в классическом его понимании. Во-вторых, этот «первый акт» отмирания государственности – лишь пролог длительного, охватывающего целую эпоху процесса.

Отмечая это, необходимо подчеркнуть, что в целом вопрос о перспективах надстроечных институтов и отношений разработан в «Анти-Дюринге» с большой глубиной и основательностью, обрисовано общее направление их развития. Энгельс высказал в этом произведении целый ряд плодотворных положений, которые подтверждает и современная теория и практика социализма. К примеру, им глубоко обоснована недопустимость административного запрета религии, раскрыта природа ее возникновения. «Фантастические образы, в которых первоначально отражались только таинственные силы природы, – писал он, – приобретают теперь также и общественные атрибуты и становятся представителями исторических сил». С возникновением монотеизма, этой удобной для использования и ко всему приспособляющейся формы, «религия может продолжать свое существование как непосредственная, т.е. эмоциональная форма отношения людей к господствующим над ними чуждым силам, природным и общественным, до тех пор, пока люди фактически находятся под властью этих сил»[566].