История марксизма-ленинизма. Книга вторая (70 – 90-е годы XIX века)

Фейербах, подходя к религии с натуралистически-просветительских позиций, попытался найти общую подоплеку всех существовавших религий – хотя и «земную», но действующую лишь внутри сознания. Он указал в качестве таковой на мораль. Последняя оказывалась у него глубинной основой жизни людей, и наиболее «истинная» ее форма – принцип любви людей друг к другу – освящалась именем, будто бы качественно новой, «подлинной» религии. Исходным пунктом этих построений Фейербаха был человек, понимаемый как «человек вообще», абстрактное природное существо, все социальные связи которого оказываются растворенными в связях моральных. Вместе с тем эта оторванная от политики «высшая» моральная религия, согласно которой человек человеку должен быть «богом», ибо-де каждый удовлетворяет свое стремление к счастью при помощи другого, оказывалась в известном смысле «скроенной по мерке нынешнего капиталистического общества»[1442].

На большом историческом материале Энгельс убедительно показал, что, возникнув в глубокой древности, религия далее развивалась в сложной зависимости от изменений материальных условий жизни общества, развития классов и классовой борьбы.

Выявляя влияние классов на религию в антагонистических общественно-экономических формациях и обращаясь к примеру такой мировой религии, как христианство, Энгельс пришел к выводу, что оно превратилось в средство обеспечения интересов господствующих классов, пользующихся им для идеологического воздействия на угнетенные массы.

Значение последнего философского труда Энгельса

Энгельс дал в своей книге глубокий анализ классических форм буржуазного философского сознания, взяв их в высшей точке развития и выявив то направление, в котором, с его точки зрения, только и возможно дальнейшее поступательное развитие философии в целом. Характеризуя процесс осуществления качественного переворота в истории философской мысли, произведенного марксизмом, Энгельс подчеркнул, что для революционного пролетариата диалектический «метод в его гегелевской форме был непригоден»[1443]. Необходимо было освободить диалектику от гегелевского идеализма, материалистически преобразовать ее и благодаря этому поднять сам материализм на несравненно более высокий, чем прежде, уровень – на уровень диалектический. Необходимо было также преодолеть абстрактность в анализе отражения действительности человеческим сознанием, а для этого заменить фейербаховское натуралистическое понимание человека наукой о действительных людях, их общественных отношениях и подлинных объективных законах их истории. Отсюда, можно полагать, резкая критика фейербаховской теории морали, категорического императива Канта. Видимо, эта критика была связана с обострением классовой борьбы в годы действия «исключительного закона», с выступлением неокантианцев – сторонников «этического социализма» и их проповедью классового примирения и нравственной эволюции как пути к социальному освобождению. В этих условиях рассуждения Фейербаха о всеобщей любви и этический постулат Канта представлялись несвоевременными, ибо воспринимались как отказ от классовых позиций, от революционной борьбы. К тому же в теоретическом плане эти концепции могли считаться преодоленными, что не лишало их, однако, положительных элементов, отражающих, хотя бы в утопической форме, надежды человечества на устроение жизни по законам нравственности, справедливости, братства.

Учение Фейербаха о любви как бы развивало идею категорического императива Канта и открывало перспективу построения общечеловеческой морали, исключающей приоритет интересов одних социальных групп перед другими[1444].

Маркс и Энгельс никогда не отрицали значения нравственных мотивов деятельности, ценностного подхода к социалистическому идеалу. Нравственные и эстетические аспекты социалистического идеала марксизма, по их убеждению, должны впитать в себя гуманистические традиции всей общественной мысли. И в этом смысле весьма ценное и полезное содержание имеется и в этической теории Фейербаха, и в категорическом императиве Канта. Составляя незыблемые моральные основы любого общества, они несут в себе концентрированную силу нравственных исканий многих народов, являются предвестием принципов истинно человеческих взаимоотношений государств и наций, социальных групп и отдельных лиц в будущем миропорядке. Достаточно напомнить положение из «Учредительного манифеста Международного Товарищества Рабочих», написанного Марксом, где основой взаимоотношений между людьми признавались истина, справедливость и нравственность[1445].